Игра по своим правилам
Шрифт:
В руках Джеба бинокль. В мощную оптику видны мельчайшие подробности улиц, домов, можно четко разглядеть лица горожан.
Капитан рисковал и своей карьерой тоже…
Он как-то преувеличенно рисковал, вдруг подумалось Блинкову. У Джеба сложилось такое чувство, что за этой операцией скрывается личный интерес Абрамова. Напрашивалось сравнение – семейный вопрос.
Он что-то недоговаривал. И что можно выжать из его размышлений вслух о Пауле и ее матери?
Джеб первым заметил боевика с дробовиком через плечо, но никак не мог унять ход своих мыслей. На
– Да, Тима, я тоже вижу его. Вооружен «ремингтоном»…
Место для дислокации отряда Эспарзы отчасти было оригинальным. Боевики рассредоточились в церкви со слуховым оконцем в виде креста. Ведется ли оттуда наблюдение – неважно. Пару российских наблюдателей невозможно было заметить и с десяти шагов. Тимур маскировался зарослями полыни и календулы, командир нашел надежное укрытие за валунами, образовавшими природный дзот с амбразурой, затененный изнутри. Оптика с напылением бликов не давала.
Боевик скрывался в тени дверного проема церкви – часовни по сути. Его демаскировало само оружие: хромом блистали коробка и оба ствола – дробовое и магазинное. На нем была темная вязаная шапочка, закрывающая уши короткими клапанами. Поясной ремень с револьвером висел на бедрах, как у ковбоя.
Михаил Чижов примкнул к товарищам и занял место рядом с командиром. Широкая щель в камнях помогла снайперу разглядеть церквушку, носящую имя святого Франциска, более детально. Чижик был вооружен винтовкой «ВСК-94» с прицельной дальностью до четырехсот метров. Он приник к электронно-оптическому прицелу, позволяющему вести снайперский огонь даже безлунной ночью, и сосредоточил внимание на самом удобном для наблюдателя месте – на чердаке напротив слухового окна. Он не видел противника, но его демаскировали голуби. Они подлетали к оконцу, садились на выступы, но тут же вспархивали: их привычное место было занято.
Чижик тут же доложил об этом командиру.
– Понял, – ответил Джеб. – На чердаке может разместиться до четырех наблюдателей-снайперов.
– Да, – подтвердил Михаил. – Окна выходят на все четыре стороны света.
По сути, противник контролировал всю прилегающую к поселку территорию. Не исключено, что там облюбовали место пулеметчики. С этой высотки можно долго и успешно удерживать натиск неприятеля. Самое слабое звено такого укрытия – оно не выдерживало прямого попадания выстрела из гранатомета или прицельного залпа из подстволок.
– Время завтрака, – Блинков в очередной раз бросил взгляд на часы. – Боевики вряд ли питаются святым духом. Скоро мы определим их состав.
Он не ошибся. Ровно в восемь к церквушке подошли двое мужчин в соломенных шляпах и широкой одежде. Они занесли в церковь две корзины, накрытые тканью, и пару плетеных бутылей. И тотчас вышли из храма.
– Их не меньше десяти человек, – приблизительно определил Блинков. – Когда им принесут ужин, будем брать их.
– Сразу нельзя, – отозвался со своего места Кокарев. – Минут через десять, когда они усядутся за стол. Или я чего-то недопонял?
– Недовъехал, – подкорректировал товарища Джеб, следя за колумбийцами и отмечая дом, в который они возвратились.
Абрамов улетал в Колумбию с отвратным настроением. Он не забыл призыва адмирала Школьника обращаться к нему за помощью, и такой момент настал. Правда, Абрамов решил согласовать этот вопрос с Брилевым. По сути, капитан, выводя из отеля
Капитан не мог оставить Лолиту одну, без поддержки. Она оставила «Берег мечты» на попечение своей испанской помощницы и улетела Москву. Она прихватила с собой все документы, относящиеся к этому делу: распечатка статей колумбийской прессы, в которых говорилось об исчезновении семьи Луцеро; интервью первых лиц колумбийской мафии; заметка о смерти военврача Анастасии Свешниковой.
Под личным руководством капитана Лолка стала классным агентом, ибо все предпосылки у нее для этого были. Она была по-женски дипломатична, обаятельна, обольстительна. Она непринужденно осваивала азы агентурной работы. Под чутким руководством своего шефа и своего любовника. Единственное, что откровенно смущало Абрамова, – это грусть в глазах Лолки. Это и ее продолжительные взгляды на Джеба. Что же, рассуждал капитан, те несколько лет, что Лолка и Джеб прожили вместе, легко на свалку человеческих отношений не выкинешь. Просто однажды пришла пора расстаться, и они расстались.
«Только не говори, что Лолка часть твоей жизни и ты не можешь забыть ее…» – это из случайно подслушанного монолога Николая Кокарева. Блинков ничего и не говорил, но ничего и не забывал. Натуральный компьютер без звуковой карты – но с системным динамиком. Но вот встреча с Паулой преобразила командира группы – во всяком случае, так показалось Абрамову.
Трудная работа. Трудная жизнь.
Паула сумела быстро сбросить с плеч неприятный груз, уже видевшийся с открытой половиной гроба. Отец правильно сказал: Артуро нашел то, что долго искал. И мог бы подтвердить свои слова, воспроизведи он свои мысли о судьбе вслух, что она стала самостоятельной в один миг.
Сейчас об Артуро Паула думала в странном ключе: теперь воспоминания о нем с каждым днем будут все краше.
Слова отца о том, чтобы поселиться в комнате матери, не означали какого-то знакового переезда. В первую очередь они говорили о трауре, который девушке полагалось надеть. Розенда подрагивающими руками расчесала волосы своей госпожи и уложила их на затылке при помощи черной атласной ленты.
Паула распорядилась принести из своей комнаты, обагренной кровью, свои вещи. Ее ждали большие перемены. Она не могла охватить их разумом, даже представить отдельные детали. Но в ее новых покоях точно не будет никаких снимков с изображением американского актера. Среди вещей, принесенных Розендой, оказался красочный проспект. Если открыть его ровно посередине…
На глаза Паулы навернулись слезы. Она потеряла мечту, воплотившуюся в реальность, потеряла свою первую любовь. Далеко-далеко от этих мест остался Джеб… Он и она были погружены в свои собственные миры, и только встреча объединила их похожие и в то же время разные вселенные. Ей он казался водой, которая облегает твое тело, ласкает лицо… Прогоняя резанувшую душу тоску, девушка представила рядом с Джебом неугомонного Кока с его вечными шутками, с его чуть шипящим сквозь щербинку голосом. Чуть позади выстроились в ряд молчаливый Чижик, сосредоточенный Тимур, недоступный Весельчак, остроглазый Клюев.