Игра престолов. Битва королей

Мартин Джордж Р.Р.

– Среди всадников много раненых, – проговорил кхал Дрого. – Пусть они первыми получат лечение. Эта стрела всего лишь комариный укус, а маленький порез превратится в новый шрам, которым я буду хвастать перед своим сыном.

Срезанная кожа открывала мышцы груди. Струйка крови стекала из раны, оставленной стрелой, пронзившей руку.

– Кхалу Дрого не положено ждать, – объявила Дени. – Чхого, разыщи евнухов и немедленно доставь сюда.

– Серебряная госпожа, – раздался из-за ее спины женский голос. – Я могу залечить раны Великого Наездника.

Дени

повернула голову. Говорила одна из рабынь, которых она забрала себе: тяжелая плосконосая женщина, поблагодарившая ее.

– Кхал не нуждается в помощи жен, чьи мужья спят с овцами, – рявкнул Квото. – Агго, отрежь ей язык.

Агго ухватил ее за волосы и приложил нож к горлу.

Дени подняла руку:

– Нет, она моя. Пусть говорит.

Агго посмотрел на Квото и опустил нож.

– Я не хочу вам зла, свирепые наездники. – Женщина хорошо говорила по-дотракийски. Легкое одеяние ее некогда сшили из тончайшей шерсти, украсив богатой вышивкой, но теперь, разодранное, оно было покрыто грязью и кровью. Женщина прижимала оторванный верх к своим тяжелым грудям. – Я умею исцелять.

– Кто ты? – спросила ее Дени.

– Меня зовут Мирри Маз Дуур. Я божья жена из этого храма.

– Мейега, – пробормотал Хагго, крутя в пальцах аракх. Он мрачно озирался. Дени вспомнила это слово из жуткой истории, которую ей однажды ночью возле костра рассказала Чхику. Мейегами звали женщин, развлекавшихся с демонами и предававшихся самому черному волшебству; злых, преступных и бездушных тварей, в темноте ночи нападавших на людей, высасывая жизнь и силу из их тел.

– Нет, я целительница, – проговорила Мирри Маз Дуур.

– Целительница овец, – фыркнул Квото. – Кровь от моей крови, прошу тебя, убей эту мейегу и подожди безволосых.

Дени не обратила внимания на выпад кровного. Старая и такая домашняя с виду, толстуха не казалась ей мейегой.

– Где ты научилась целительному искусству, Мирри Маз Дуур?

– Моя мать была здесь божьей женой; она научила меня всем песням и заклинаниям, угодным Великому Пастырю, научила делать священные курения и мази из листа, корня и ягоды. А когда я была еще молодой и красивой, то сходила с караваном в Асшай, чтобы поучиться у их магов. В этом краю собираются корабли из многих земель, и я жила там, осваивая способы исцеления, знакомые дальним народам. Лунная певица из Джогос Нхая обучала меня родовспомогательным песням, женщина из вашего конного народа научила меня волшебству травы, зерна и коня, мейстер из Закатных земель вскрыл передо мной тело и объяснил мне все тайны, скрывающиеся под кожей.

Сир Джорах Мормонт переспросил:

– Мейстер?

– Он назвал себя Марвином, – ответила женщина на общем языке. – А прибыл из-за моря. Из Семи земель, сказал он, Закатных земель. Там, где люди выкованы из железа, а правят ими драконы. Он научил меня их речи.

– Мейстер в Асшае? – удивился сир Джорах. – Скажи мне, божья жена, что носил этот Марвин на шее?

– Цепь столь

тугую, что она могла вот-вот задушить его, железный господин. Звенья ее были выкованы из многих металлов.

Рыцарь поглядел на Дени.

– Только человек, обученный в Цитадели Старгорода, имеет право носить подобную цепь, – сказал он, – такие люди многое знают об искусстве исцеления.

– Почему ты хочешь помочь моему кхалу?

– Нас учат тому, что все люди – единое стадо, – ответила Мирри Маз Дуур. – Великий Пастырь послал меня на землю лечить его ягнят, где бы они ни жили.

Квото больно ударил ее.

– Мы не овцы, мейега.

– Прекрати, – гневно сказала Дени. – Она моя. Я не хочу ей вреда.

Кхал Дрого буркнул:

– Эта стрела должна выйти из моего тела, Квото.

– Да, Великий Наездник, – наклонила голову Мирри Маз Дуур, ощупывая синяк на лице. – А твою грудь следует омыть и зашить, чтобы рана не воспалилась.

– Делай тогда, – приказал кхал Дрого.

– Великий Наездник, – сказала женщина, – инструменты мои и мази находятся внутри дома бога – там целительная сила сильнее.

– Я отнесу тебя, кровь от моей крови, – предложил Кхаго.

Кхал Дрого отмахнулся.

– Я не нуждаюсь в помощи мужчины, – сказал он голосом гордым и жестким, поднимаясь без всякой помощи. Свежая кровь хлынула из раны, оставленной на груди ударом аракха. Дени торопливо придвинулась к Дрого.

– Я не мужчина, – прошептала она, – поэтому ты можешь опереться на меня.

Дрого опустил тяжелую ладонь на ее плечо. Приняв на себя часть его веса, она направилась к огромному храму, построенному из сырцового кирпича. За ними следовали трое кровных всадников. Дени приказала сиру Джораху и воинам своего кхаса охранять вход и приглядеть, чтобы здание не подожгли, пока они находятся в нем.

Миновав несколько прихожих, они вступили в высокий центральный зал под куполом. Неяркий свет сочился из укрытых над головой окон. Несколько факелов дымили на стенах. Земляной пол прикрывали разбросанные овечьи шкуры.

– Сюда, – указала Мирри Маз Дуур на массивный алтарь. Каменные с синими прожилками бока его покрывали резные изображения пастухов со стадами. Кхал Дрого лег. Женщина бросила горстку сушеных листьев на жаровню, и палата наполнилась благоуханным дымом. – Лучше, если вы будете ждать снаружи, – сказала она.

– Мы кровь от его крови, – проговорил Кохолло. – И мы ждем здесь.

Квото шагнул к Мирри Маз Дуур.

– Знахарка, жена овечьего бога. Знай – повредишь кхалу, встретишь ту же участь. – Он извлек свой нож и показал ей клинок.

– Она не сделает ничего плохого. – Дени чувствовала, что может довериться этой простой плосконосой старухе, которую она – в конце концов – вырвала из жестких рук насильников.

– Если вы должны остаться, тогда помогите мне, – сказала знахарка кровным. – Великий Наездник слишком силен для меня. Держите его, пока я буду извлекать стрелу из его плоти.