Игра престолов. Битва королей

Мартин Джордж Р.Р.

– Да-да, – сказала она, совсем упав духом. – Извините, что побеспокоила вас, милорд. Я просто слышала, что король всех берет под свою защиту, ну и… – И она пустилась бежать, хлопая плащом Сэма, как большими черными крыльями.

Джон посмотрел ей вслед, и вся его радость от хрупкой красоты этого утра пропала. «Провались ты совсем, – сердито подумал он, – а Сэм пусть дважды провалится за то, что послал тебя ко мне. Что он себе вообразил на мой счет? Мы здесь, чтобы драться с одичалыми, а не спасать их».

Черные братья выползали из своих шалашей,

зевая и потягиваясь. Красота уже исчезала – яркая изморозь под солнцем превращалась в обычную росу. Кто-то разжег костер, запахло дымом и поджаренной ветчиной. Джон поколотил плащ о камень, разбив корочку льда, взял Длинный Коготь и надел на себя портупею. Отойдя на несколько ярдов, он помочился на замерзший куст – струя на холоде дымилась и плавила лед. Джон завязал свои черные шерстяные бриджи и пошел на запах съестного.

Гренн и Дайвен сидели у костра с другими братьями. Хейк отдал Джону краюху хлеба с ломтем ветчины и разогретыми в жиру кусочками соленой рыбы. Джон умял все это, слушая, как Дайвен хвастает, что поимел за ночь трех женщин Крастера.

– Врешь ты все, – нахмурился Гренн. – Я видел бы, будь это правда.

Дайен несильно съездил ему по уху.

– Это ты-то? Да ты слеп, как мейстер Эйемон. Ты даже медведя не видал.

– Какого медведя? Разве тут был медведь?

– Медведи всегда приходят, – со своей обычной мрачностью вмешался Скорбный Эдд. – Один убил моего брата, когда я был мал, а я после носил его зубы на кожаном шнурке вокруг шеи. У брата были хорошие зубы, лучше моих. Со своими мне одни хлопоты.

– Сэм ночевал в доме? – спросил его Джон.

– Тоже мне ночлег называется. Пол твердый, тростник вонючий, а братья ужас как храпят. Ни один медведь не рычит так громко, как Бурый Бернарр. Но, правда, тепло было, это да. Только на меня собаки залезли. Плащ мой почти высох, а какой-то пес возьми и обмочи его – то ли пес, то ли Бурый Бернарр. А вы заметили – стоило мне попасть под крышу, как дождь прекратился? Теперь я вернулся, и он начнется снова. Все кому не лень льют на меня – и боги, и собаки.

– Пойду-ка я к лорду Мормонту, – сказал Джон.

Хотя дождь перестал, земля оставалась раскисшей. Черные братья сворачивали палатки, кормили лошадей и жевали полоски вяленого мяса. Дозорные Джармена Баквела затягивали подпруги, готовясь выехать.

– Джон, – окликнул сидящий верхом Баквел, – наточи как следует свой бастардный меч. Скоро он нам понадобится.

В доме у Крастера после солнечного света было темно. Факелы за ночь почти догорели, и не верилось, что солнце уже взошло. Первым Джона заметил ворон Мормонта. Сделав три ленивых взмаха большими крыльями, он сел на рукоять Длинного Когтя, дернул Джона за волосы и сказал:

– Зерно.

– Гони этого попрошайку, Джон, – он только что слопал половину моей ветчины. – Старый Медведь сидел за столом Крастера и вместе с другими офицерами завтракал поджаренным хлебом, ветчиной и бараньей колбасой. Новый топор Крастера лежал на столе, поблескивая позолотой при свете факела.

Сам хозяин дома в беспамятстве валялся на полатях, но женщины сновали вокруг, прислуживая гостям. – Как там погодка?

– Холодно, но дождь перестал.

– Это хорошо. Вели оседлать моего коня – я собираюсь выехать не позже чем через час. Ты поел? У Крастера еда простая, но сытная.

«Я не стану есть в доме Крастера», – внезапно решил Джон.

– Я уже перекусил с братьями, милорд, – сказал он и согнал ворона с Длинного Когтя. Тот снова перелетел на плечо Мормонта и тут же нагадил там.

– Мог бы и Сноу осчастливить вместо меня, – проворчал Старый Медведь. Ворон каркнул.

Джон нашел Сэма за домом – тот стоял с Лилли у сломанной кроличьей клетки. Женщина отдала Сэму плащ и шмыгнула прочь, увидев Джона, Сэм посмотрел на друга с горьким упреком.

– Я думал, ты ей поможешь.

– Это каким же образом? – напустился на него Джон. – Возьму ее с нами, завернув в твой плащ? Нам приказывали не…

– Я знаю, – виновато сказал Сэм, – но она так боится. Уж мне-то известно, что это значит – бояться. Я сказал ей… – Он проглотил слюну.

– Что ты ей сказал? Что мы возьмем ее с собой?

– На обратном пути. – Сэм густо побагровел, не глядя Джону в глаза. – У нее будет ребенок.

– Сэм, ты что, вконец рехнулся? Может, мы пойдем обратно совсем не той дорогой. А если даже и заедем сюда – думаешь, Старый Медведь позволит тебе умыкнуть одну из жен Крастера?

– Ну… может, к тому времени я придумаю что-нибудь…

– Некогда мне с тобой – мне еще лошадей чистить и седлать. – Джон зашагал прочь, смущенный и рассерженный в равной мере. «Сердце у Сэма большое, как и он сам, но при всей своей начитанности он временами бывает таким же тупицей, как Гренн. То, что он затеял, немыслимо и бесчестно к тому же. Почему же мне тогда так стыдно?»

Джон занял свое привычное место рядом с Мормонтом, и Ночной Дозор двинулся из ворот Крастера между двумя черепами. Путь их лежал на северо-запад по кривой звериной тропе. С деревьев капало, и тихая музыка этого медленного дождя играла по всему лесу. Ручей к северу от усадьбы разлился, запруженный ветками и листьями, но дозорные нашли брод, и отряд стал переправляться. Вода доходила коням до брюха. Призрак, переплыв поток, вылез на берег не белым, а бурым. Он отряхнулся, разбрызгивая воду и грязь во все стороны. Мормонт ничего на это не сказал, но ворон у него на плече выразил свое недовольство.

– Милорд, – сказал Джон тихо, когда они снова въехали в лес, – у Крастера нет ни овец, ни сыновей.

Мормонт не ответил.

– В Винтерфелле одна женщина рассказывала нам сказки, – продолжал Джон. – Она говорила, что у одичалых есть женщины, которые спят с Иными и потом рожают полулюдей.

– Бабьи россказни. Разве Крастер, по-твоему, не человек?

«Это как посмотреть», – подумал Джон.

– Он отдает своих сыновей лесу.

Мормонт долго молчал и наконец сказал:

– Да.