Игра с мечтой
Шрифт:
Работали в поле до полудня, потом, если раньше справился с заданной нормой, можно было не ждать автобус, а вернуться через поля самостоятельно, да ещё успеть искупаться в канале.
Никто и никогда не говорил о вреде купания в этих оросительных каналах, хотя, естественно, что вода, которой всё поливали, содержала всякие химикаты, и поступала потом обратно через почву в каналы. Но удивительный факт – аллергиями никто не страдал, и никаких печальных последствий таких купаний не наблюдалось.
Если ты успевал вернуться в лагерь раньше остальных, то имел ещё одно преимущество: принять душ не среди двадцати-тридцати изнывающих от жары
Мы вместе моей лучшей подружкой Аней (такой же отличницей, активисткой и притом красавицей) вернулись пораньше, выполнив все нормы сбора помидоров, и пошли в душевую. Спустя пять минут мы обнаружили, что к нам присоединилась компания барышень, которых в начале учебного года я отослала очень далеко, и при этом дверь заперта.
Страшно не было. Очень уж по-киношному выглядел весь эпизод. Нас не били, а отвесили по звонкой и увесистой пощёчине (подружка тоже была строптивая и где-то что-то сболтнула) и отпустили.
На тот момент две недели проживания в лагере уже близились к концу, и надо ж было случиться, что именно в этот день нас приехали навестить родители. Так как душевные раны от пощечин ещё не успели остыть, а меня воспитывали так, что любое рукоприкладство – это унижение и не должно иметь места в цивилизованном мире, то я всё рассказала маме, не скрывая и причин инцидента. Мама не стала предавать огласке среди учителей этот случай, а просто дала нам с Аней совет, как урегулировать ситуацию.
Девушки-обидчицы видели, что мы с подружкой долго общались с родителями, и когда родители уехали, они явно обеспокоились, что их никуда не вызвали, никаких разборок не учинили. Что-то было не чисто. Старшеклассницы заволновались. Улучив момент, они подошли с вопросом: «Ты что, не рассказала?» Я, глядя на них, ответила: «Конечно, рассказала. И про себя – как вас далеко отослала. И про вас – меня никто в жизни пальцем не тронул, и надеюсь, больше не тронет. Мама хочет поднять вопрос о ваших аттестатах»
Это был ключ к решению нашего нормального существования в рамках школы. Девчонки должны были отучиться еще год, и стать выпускницами. Если бы происшествие получило огласку, то о благополучном завершении школы барышни могли бы забыть. А так –заключили мирный пакт: мама никому ничего не говорит, а нас с подругой никто больше не трогает ни словесно, ни физически. На этом и остановились.
Но урок даром не прошёл. Я перестала материться раз и навсегда. Не от страха. Нет. Просто мама меня тогда спросила: «Ты бы хотела, чтобы матерились твои дети?» Я поняла, что как-то мне такая перспектива не по душе. Значит, наверное, и маме очень неприятна эта ситуация. А поскольку я её очень уважала, то решила, что это совсем не то, без чего я не смогу жить по-прежнему хорошо.
Следующий учебный год ничем сильно не отличался от предыдущего. Мы с Аней отлично учились, послу занятий, подготовив уроки на следующий день, также активно гуляли, ходили в кино. Мама часто покупала билеты в театр и на концерты. В нашем городе на юге страны жизнь протекала вполне цивилизованно и интересно. Но. помня поездку в Москву и свой план, я жила с чувством, что уж слишком легко мне в этой школе учиться.
Сначала, я попросила маму перевести меня в английскую школу. Этот язык давался мне легко, я была прилежной и ничего кроме пятерок никогда не получала. Я помогала всему классу писать диктанты и давала списывать
Школ с углубленным изучением английского языка в городе было всего две. В одну из них, расположенную в самом центре, рядом со сквером и фонтанами, ходили два моих двоюродных брата, проживающих с родителями в центре. В неё же ходила моя подружка-сверстница из нашего двора и две девочки из тех, что садились с ракетками для большого тенниса в машину, чтобы ехать на тренировку. Ученицы этой школы носили не обычную для всех школ форму коричневого цвета, а платья в белый горох на темно-синем фоне. И когда ты видел на улице или в транспорте ученицу, одетую в такую форму, то сразу было понятно, в какой школе она учится.
В другую специализированную по английскому языку школу также ходили две девочки из нашего нового двора. Ещё точнее, абсолютно все дети, посещающие эти две школы, в них не ходили, а ездили, так как расположены они были не близко. Эта вторая школа была расположена ближе, особой формы в ней не было. Но знания она давала не хуже.
Итак, в тот день, когда я попросила маму перевести меня в английскую школу, а это был летний день, каникулы в разгаре, мама посмотрела на меня с непониманием и сказала: «Но, Лана, ты должна будешь сейчас оставшиеся два месяца сидеть и заниматься! Да и деньги нужно где-то найти для репетитора!» Это был весомый аргумент. К своим, на тот момент тринадцати годам, я уже понимала, что деньги играют важную роль. Поэтому я не обиделась, а сказала, что хочу сменить школу на сильную, чтобы поступить потом в столичный вуз. На тот момент я понятия не имела, в какой такой вуз я собираюсь поступать, но то, что я поеду покорять Москву, сомнений не было.
Мама призадумалась, а потом предложила попытаться перевести меня в центральную школу с математическим уклоном. Это меня не пугало. Математику я любила. Школа – солидное здание старой постройки с высоченными потолками в окружении древних деревьев, помеченных табличками об охране законом, и белки, прыгающие в Центральном парке по соседству – мне понравилась. «Хорошо», – сказала я маме. – «Давай попробуем, но только с Аней. Как ты себе представляешь, что я её оставлю одну в серпентарии после всего произошедшего в трудовом лагере?» Мама не отказывалась. Аня, действительно, тоже была и сильной ученицей, и, в отличие от меня, активисткой. Это её качество служило моему осознанию, что кроме учёбы, чтения книг и гуляния есть что-то ещё. Так, к примеру, Аня окончила музыкальную школу с отличием, всегда первая откликалась для участия в различных школьных конкурсах, от рисования и пения до бега и прыжков в длину. Меня она умудрялась тоже всегда во всё это втянуть, что раньше не удавалось никому.
В общем, мама воспользовалась какими-то своими знакомствами, и нас согласились принять. Когда первого сентября мы появились в новой школе, то на одном из первых уроков – это была физика – преподаватель изрёк: « Отличницами были, да? Сюда часто приходят отличниками, а вот, чтобы удержаться хотя бы в «хорошистах» к концу полугодия… Хм, посмотрим, посмотрим». Мы с Аней трусихами точно не были. Это был вызов. И мы его приняли. Ситуация критической не была ни разу. Ну, подумаешь, в паре четвертей у нас были нелады с какими-нибудь отдельными предметами. До троек в четверти дело не доходило ни разу, а к концу года все отметки по итогам были отличные.