Игра с неверным мужем
Шрифт:
– Уберите ее! – визжал блондин, вжимаясь в спинку стула. – Уберите! Я все расскажу!
– Да ты наверняка ничего и не знаешь, – скучным голосом ответил Паук. – Ты ведь просто техник на подхвате у серьезных людей!.. Шушарочка, не стесняйся, будь как дома!
– Я вам… я вам отдам записи с автоответчика!
– Да у тебя их нету, – засомневался Паук. – Что ты думаешь – мы тебя не обыскали?
– Плохо обыскали… уберите крысу, я отдам вам записи!
– Ну что, Шушарочка, поверим ему? – проговорил Паук и осторожно подхватил свою крысу. – Ну,
«Телефонист» замялся, глаза его забегали, но Паук тут же поднес Шушару к его лицу. Шушара пискнула и распушила усы. Блондин позеленел, глаза его расширились от ужаса.
– Не надо! В правом ботинке…
Паук наклонился, снял с правой ноги блондина ботинок, заглянул внутрь, потряс.
– Здесь ничего нет!
– Каблук…
Паук подергал каблук, потом повернул его вокруг оси. В каблуке открылось небольшое углубление, в котором лежал продолговатый пластмассовый цилиндрик.
– Флэшка! – радостно проговорил Паук.
– На ней записаны все сообщения с автоответчика… – слабым, сломленным голосом проговорил «телефонист».
– Ага, так я и думал! – усмехнулся Паук. – Ты наверняка делал эти записи тайком от своих боссов, чтобы на всякий случай себя обезопасить! Или, может быть, планировал на старости заняться шантажом. Так вот что я тебе скажу, блондинчик: мы свое слово держим, мы тебя сейчас отпустим на все четыре стороны. Но если у тебя в голове только шевельнется мысль отыскать нас и попытаться свести счеты – повторяю, если у тебя только появится такая дурацкая мысль, мы свяжемся с твоими хозяевами и расскажем им об этой флэшке. Как ты думаешь, долго ты после этого проживешь?
– Как вы с ними свяжетесь? – пробормотал «телефонист».
– Слушай, да ты на глазах глупеешь! Видимо, от страха… разумеется, по телефону химчистки «Саламандра»!
Блондин замолчал. Глаза его затравленно бегали. Он понял, что влип, и влип серьезно.
Паук переглянулся с Цыпой, достал из кармана платок и поднес к лицу блондина. Тот вдохнул, закашлялся – и снова провалился в густую пульсирующую темноту.
Паук с Цыпой отвязали его от стула, выволокли из подвала и уложили на заднее сиденье джипа.
Через полчаса джип защитного цвета остановился в тихом переулке возле безлюдного сквера, неподалеку от офиса риелторской компании «Очаг». Бесчувственного блондина вытащили из машины, доволокли до сквера и усадили на садовую скамейку.
Джип укатил в неизвестном направлении.
Через несколько минут на дорожке сквера появился шустрый тип с прилизанными волосами, развинченной походкой и бегающими глазами. Оглядевшись по сторонам, он подсел к блондину и принялся с самым невинным видом разглядывать снующих вокруг воробьев, скворцов и прочее мелкое птичье поголовье. Переждав некоторое время и не заметив ничего опасного, шустрый тип придвинулся еще ближе к блондину. Он снова воровато огляделся по сторонам и только после этого залез в карман соседа.
В ту же самую секунду железная рука «телефониста» сомкнулась на его запястье.
– Ты, козел, за кого
– Я извиняюсь… – лепетал вор, безуспешно пытаясь вырваться. – Я же не знал, кто вы… вижу, сидит человек, вроде бы выпивши… ну, у меня же работа такая…
– Работа? – процедил «телефонист» и принялся безжалостно избивать карманника, вымещая на нем всю свою злость на переигравших его молокососов.
Примерно через час после драматических событий в подвале мясного магазина мы вдвоем с Пауком сидели за его компьютером, прослушивая записи с автоответчика.
То есть сидели мы втроем. Третьей, хотя и не лишней, была Шушара, которая тут же на столе с аппетитом поедала песочное печенье. Это был гонорар за неоценимую помощь, которую крыса оказала нам в том самом подвале. Честно говоря, без нее мы бы не получили флэшку с записями, которые сейчас прослушивали.
Большую часть записей можно было не принимать во внимание – это были случайные звонки людей, которые приняли «Саламандру» за обычную химчистку и задавали вопросы насчет ее адреса, расценок и распорядка работы. Среди этих звонков были и два моих – я спрашивала, можно ли сдать в чистку шелковые шторы.
Однако, кроме этих безобидных записей, были и другие, гораздо более интересные, хотя и непонятные.
Вальяжный мужской голос сообщал, что какой-то Челубеев согласен на вчерашнее предложение, только процент должен быть увеличен на два пункта.
Затем другой голос, на этот раз женский, просил передать Александру Ивановичу, что интересующий его груз удалось задержать на таможне, но больше недели она не гарантирует.
Потом снова раздался мужской голос, который спрашивал, можно ли использовать в известном деле профессионального уборщика и как организовать оплату.
Было еще несколько звонков, таких же непонятных.
И вдруг мы услышали молодой и взволнованный женский голос:
– Я – дочь Елизаветы Пименовой… женщины, которая погибла в лесу неподалеку от Зареченска девятнадцать лет назад… я ищу любые сведения о ней… хочу узнать, кто она была!..
Голос прервался, слышно было только шумное, взволнованное дыхание, затем она снова заговорила:
– Пожалуйста, ответьте мне! Я знаю, что мама пыталась тогда связаться с вами…
На этот раз голос окончательно затих, сменившись сухим шорохом, доносящимся из динамиков, а я сидела в растерянности, глядя прямо перед собой.
Только что мы впервые услышали голос Нади, девушки, по следу которой шли последнее время. До этой минуты Надя казалась мне призраком, бесплотным фантомом, но сейчас она заговорила, ожила, материализовалась. За эти секунды я узнала о ней больше, чем за все предыдущие дни. Почувствовала волнение в ее голосе, волнение, которое вело ее по следам прошлого…
Я услышала ее голос – но по-прежнему не знала, жива ли Надя…
Но теперь я знала, что должна найти ее, чего бы мне это ни стоило.