Игра с неверным мужем
Шрифт:
Парень, который принес кейс, охнул и упал ничком, не подавая признаков жизни.
Командир «черных» метнулся за ближайший надгробный памятник и оттуда открыл огонь.
Отстреливаясь, лежащий за надгробием человек в камуфляже свободной рукой открыл кейс, вытащил пачку денег и крикнул:
– В кейсе кукла! Это подстава!
Он еще несколько раз выстрелил по прячущимся за памятниками противникам, но тут из второго склепа раздался выстрел, он выронил пистолет и упал лицом в траву.
Еще несколько минут обе стороны активно обменивались выстрелами,
Командир «черных» махнул рукой одному из своих уцелевших подчиненных. Тот подбежал к девушке, снял с ее головы мешок.
– Ну, что она?
– Жива, – ответил боец. – Дышит. Но только…
– Что еще?
– Только, Шуруп, это не она.
– Что значит – не она?
– Сам посмотри!
Тот, кого назвали Шурупом, вышел за ворота, наклонился над девушкой и зло проговорил:
– И правда, не та…
Он встал и зашагал обратно на кладбище. Проходя мимо неподвижного тела в камуфляже, перевернул его ногой, потрогал шею и равнодушно проговорил:
– Готов!
От мертвого врага сделал два шага к своему бойцу, проверил его пульс и убедился, что он тоже мертв.
Тем временем остальные его бойцы выбрались из склепов. Шуруп схватил одного из них за лацканы пиджака и рявкнул:
– Ты, хомяк недоделанный, какого черта ты выстрелил раньше времени в девчонку?
– Но, Шуруп, – заныл тот, – ты же мне сказал – если будет возможность, ее надо мочить по-любому… нам же велели ее привезти живой или мертвой…
– Ее! – прорычал Шуруп. – А ты стал стрелять, не видя лица! Убил какую-то постороннюю девку…
– Но, Шуруп, этот козел по-любому начал бы стрелять!
– По-любому! – передразнил его Шуруп. – Он начал бы стрелять позже, когда открыл кейс и увидел куклу, тогда Зеленый остался бы жив! Но не это главное, черт с ним, с Зеленым! Главное, что я велел девку мочить, а ты ее только ранил! Если бы это была та, за которой нас послали, ты бы провалил нам все дело!
Он повернул голову, к чему-то прислушиваясь, и закончил:
– В общем, потом мы с тобой разберемся, сейчас смываться надо, а то скоро здесь уже будут менты!
Действительно, теперь уже и Левон расслышал доносящиеся со стороны Малого проспекта приближающиеся милицейские сирены.
Бандиты подхватили своего убитого товарища и убежали с кладбища.
Через минуту сторож увидел за оградой две стремительно уезжающие автомашины. Только теперь он осмелился выбраться из своего укрытия. Первым делом он проверил два тела и убедился, что мужчина мертв, а девушка ранена в плечо, но дышит.
Скоро подъехали машины милиции. Им Левон рассказал о происшедшем без особых подробностей, но позже племянник, капитан милиции Ашот Бахчинян, угостил родственника отличным ереванским коньяком и выпытал у него все детали события.
Так что теперь все это Творогов пересказал Василию Макаровичу Куликову.
– Ну что, Макарыч, – закончил
Дядя Вася, однако, ответил уклончиво и быстренько отсоединился, чем очень меня удивил. Понятно, что после такого отношения бывшие коллеги не станут с ним откровенничать. В отношении информации как нигде действует закон «ты – мне, я – тебе!».
Под моим удивленным взглядом дядя Вася набрал номер на мобильном.
– Артем, тут такое дело… – заговорил он, – тут перестрелка была на Армянском кладбище, так это люди твоего фигуранта там засветились. Точно… – он послушал немного, – ага, ты проверь покойника того и девушку…
– Сейчас узнает, – сказал он мне, прикрыв трубку, – ага, так… так… да не за что… ну что ты, я же понимаю… не волнуйся!
– Девушка в больнице, жить будет, только ничего не говорит, боится, наверное. Но если с ней поработать, то станет бесценным свидетелем. Нас благодарят и велят сидеть тихо, поняла?
Понять-то я поняла, но не согласилась с такой постановкой вопроса. Мало ли кто кому что велит? Почему я должна слушаться человека, которого в глаза не видела? У них – свои дела, а у меня – свои! Я-то ничего этому Артему не обещала!
– Ладно, – я как можно равнодушнее пожала плечами, – раз вы в порядке, то я пойду. Надо с Бонни погулять…
– Василиса! – вскинулся дядя Вася, но я уже выскочила на лестницу.
На улице, однако, я повернула не к дому, а совсем в другую сторону, то есть к Пауку. Перед глазами стоял бедный покинутый Бонни, но я дала себе слово по окончании этого дела устроить себе каникулы и провести их с Бонни. Мы будем гулять, я стану кормить его разными вкусностями и заработаю прощение.
Паука я застала в его обычном состоянии – он сидел за компьютером, ошалело пялясь в экран и молотя по клавишам. Только в ушах у него были наушники. Наверняка, подумала я, слушает какой-нибудь хип-хоп или техно. И Шушара была тут же – на плече у хозяина.
Я села рядом, решив дождаться, когда он сам обратит на меня свое благосклонное внимание.
И долго ждать не пришлось – ни слова не говоря, Паук протянул мне один из наушников:
– Послушай-ка!
– Да я вообще-то не очень люблю техно… – пробормотала я, однако спорить не стала, поднесла наушник к уху.
Никакой музыки я не услышала. Из наушника доносился хорошо знакомый мне грубый, хрипловатый и самоуверенный голос:
– …передайте своему шефу: я знаю, кто он такой, и знаю, почему ему нужна дочка Пименовой…
– Ну, я это уже несколько раз слышала! – проговорила я, недоуменно взглянув на Паука.
– А ты послушай еще один раз! Я тут кое-что сделал, пропустил запись через частотные фильтры, отсек хрипы и помехи…
Я снова вслушалась в запись.
– …Я в курсе того, что случилось девятнадцать лет назад. И если вы попробуете еще раз меня кинуть – вашему шефу не поздоровится! И пусть радуется, что я не называю по телефону его имени и не говорю про…