Игра с нулевой суммой

Брэйн Даниэль

– Да, – немедленно подтвердила птица. – Осторожней со мной. У тебя руки грязные, – сообщила она. – А тут мыться негде.

Орнели фыркнула, Бенька так просто рассмеялся, а Алёха… Алёхе вдруг стало легко-легко. Он тоже улыбнулся и, оставив птицу в покое, повернулся и посмотрел на хохочущего Беньку. И чего он, правда, завёлся? Это всё потому, что он устал и голодный, решил Алёха. И замёрз. И вообще, непонятно, что теперь делать.

Сорока, ещё немного потоптавшись по его голове, перелетела обратно на забор и запрыгала

по нему.

– Скажи, – обратилась к ней Орнели, – ты видела, что тут произошло?

Вот она сороке точно не доверяла. Алёха сказал бы, что сейчас принял сторону Орнели. Мрак там или нет, но говорящие птицы ни к чему хорошему не приводят. Потому что в его мире после такого обычно доктор принимает какие-то меры… по изоляции пациента от общества. На всякий случай.

– Не слепая же, – проворчала сорока, склоняя голову набок и глядя на Орнели – Алёха мог бы поклясться – с несвойственным птицам ехидством.

– Расскажешь нам? – попросила Орнели, ничуть не обидевшись. Ну, тут Алёха её понимал: кто обижается на сорок? Пусть даже и говорящих? – Что случилось с Онаришем?

– Стража увезла, – сердито отозвалась сорока.

– То есть он жив? – оживлённо воскликнула Орнели.

– Пока да, – если бы птицы могли хмуриться, Алёха сказал бы, что сорока именно это и сделала.

– Они не могут, – вдруг уверенно сказал Бенька.

– Могут, – хрипло проговорила сорока. – Они ему руки сырым железом спутали, – словно бы нехотя сообщила она, нахохлившись.

– Всё равно не могут, – упрямо возразил Бенька.

– Это может только король, – очень тихо объяснила Орнели, и Бенька кивнул.

Сорока издала долгий щёлкающий звук и опять запрыгала по забору.

– А куда его повезли? – спросил Алёха, не очень понимая, в чём тут проблема. Раз король может – значит… что это значит? Ну не видел он противоречия в словах птицы и Орнели.

– В столицу, – сказала сорока с таким видом, будто он спросил какую-то глупость.

– Тогда нам надо обогнать их, – решительно заявил Алёха. – И добраться до короля раньше. И уговорить его… – он осёкся.

А на что, собственно, следует уговаривать короля? Отпустить этого Онариша, это понятно, но вот почему? Нужно же будет как-то аргументировать – а как? Если у них тут колдовать так, как он, нельзя? Ну вот он, Алёха, юрист и прекрасно знает, что все эти «вернем вам “права” без регистрации и смс» – чистейшая лажа и обыкновенный развод на деньги. Не вернут, потому что пьяный, на встречке и на красный. Нарушил закон – значит, нарушил. Вот Онариш тоже нарушил местный закон...

Бенька вдруг зажал рот ладонью, но всё равно не удержался и прыснул, а следом за ним расхохоталась, словно девчонка, и Орнели. Пока они хохотали, глядя то друг на друга, то на Алёху, тот недоумённо пялился на них, а потом, когда ему совсем надоело в очередной раз чувствовать себя дураком, спросил:

– Вы чего?

–

Что ты предлагаешь сказать королю? – всё ещё хихикая, спросила Орнели.

– А за что его арестовали?

– А за что арестовывают колдунов? – вмешалась сорока. – За то, что колдун.

– Но ведь что-то они сказали? – напрягся Бенька.

– Сказали, – сорока смешно растопырила крылья. – Что колдует.

– И? – поторопил ее Алёха. – А что еще может делать колдун?

– Ничего, – грустно вздохнул Бенька. – Колдун ничего делать не может. Вообще. Просто… просто жить.

И тут Алёха вспомнил. «И все тихо сидят, потому что чуть что, и сам знаешь».

– То есть… им вообще ничего нельзя? – на всякий случай уточнил он. – Вообще-вообще?

– Из колдовства – нельзя, – пояснил Бенька. – Если как обычному магу, то можно, но колдун так долго не проживёт. Вот… барон покупал у него амулеты. Колдуны подобным и промышляют, а лечиться к ним никто не поедет.

– Он умеет видеть будущее, – напомнила Орнели. – Это плохо.

– Почему? – спросил Алёха. – Это ведь никому не вредит?

– Это против воли Всевидящих.

Тьфу. Нет, с ней было невозможно разговаривать. Как с теми… антипрививочниками. Уперлись как рогом и чушь несут.

– Может, поэтому его и арестовали, – тихо сказал Бенька, но сорока, ехида, всё равно услышала.

– Ай молодец! Молодец, не зря ты…

– Заткнись, – резко посоветовал Бенька. – Иначе, знаешь, я… – он покосился на Алёху и добавил: – Велю слуге тебе все перья выдернуть.

– Не буду я никому ничего выдёргивать, – запротестовал Алёха. – Животных надо беречь.

Нет, он, конечно, сначала сказал, потом понял, что зря, но все трое – Бенька, Орнели и даже сорока – опять покатились со смеху. Ну и ладно. Переживёт.

Бенька смеяться перестал первый, махнул рукой.

– Давно его увезли? – спросил он.

– В ночь за три дня до конца месяца.

Что?

– Что? – У Беньки глаза стали как блюдца. – Точно помнишь?

– Точнее не бывает, – крикнула сорока и снова забегала по забору. Бенька обернулся к Алёхе, потом к Орнели.

– Они приехали сюда неспроста. Они от моей бабки. Понимаете, нет? Они напали на нас и увезли Онариша. Значит, – он виновато посмотрел на Орнели, – барон ещё в большей опасности, чем мы думали.

– Почему? – испуганно спросила Орнели.

– Потому что бабка все знает. И про Онариша знает тоже. А что будет барону за связь с колдуном? И… король, – он запнулся, – уже не поможет.

– Поедем за ними, – сказал Алёха. – Поедем к королю. Скажем, как все было. У нас другого выхода нет.

– У вас вообще выхода нет, – сорока перестала маячить. – У тебя нет, – она повернулась к Орнели. – Отец твой обессилен, едет в столицу помощи просить. Верный рыцарь ему подмога и верный слуга его. А кто верный? Онариш и то не ведает.