Игра с огнем
Шрифт:
– Кто тебя этому научил? – вздохнула подруга. – О, новое сообщение. Что он тебе написал?
Мы вдвоем склонились над моим телефоном, чуть не ударившись лбами.
«Of course», – ответил парень, а дальше в эсэмэс следовали непонятные иероглифы.
«Издеваешься, придурок?» –напечатала я, но подруга ловко выхватила у меня из рук телефон.
– Ты как со своим парнем общаешься? – возмутилась она. – Он же обидится! Ни за что ни про что – и придурок!
– А что мне на это написать? Я же ни фига не понимаю в этих иероглифах!
–
– Что ты несешь? – поморщилась я. – И что ему написать? Малыш мой, я не совсем поняла, что ты имеешь в виду своими чудными китайскими буковками, не мог бы ты быть столь любезным, чтобы пояснить мне их значение? А, да, и подписаться: твоя сахарная мышка.
– Не утрируй. Мамочка придумает, как написать.
В тот раз я впервые задалась вопросом – почему девушки так мучаются перед тем, как именно напечатать ответ парню, который им нравится, и почему они так долго думают едва ли не над каждой буквой? По мне – писать надо от души, так, как это прозвучало бы в устной речи, без головных напрягов и раздумий: обидит ли его это эсэмэс или он будет хохотать над ним.
Может быть, я просто не дипломат?
«Что это, Денис?! О. о Как это переводится?»– было решено нами написать Смерчу. Он вновь ответил очень быстро. В своем ярком желтом смартфоне он всегда писал сообщения, почти не глядя на экран, но при этом не делая ошибок или опечаток.
«М-м-м… Ты повторяла эту фразу, Чип. Когда мы сидели около твоего дома =) Ты сказала ее мне несколько раз)))))) Я был счастлив…»
«Ну и…?»
«Эта фраза переводится примерно так: «I want you». Это очень неприличная фраза для китайцев =)», – сознался наконец парень. Головастики мигом внесли иероглифы в реестр неприличных выражений и слов у себя в бесконечных каталогах.
«Для китайцев неприличная, а для меня сойдет, идиот?? Вообще уже? Я тебя точно убью!!» –на этот раз я все же его обозвала, хотя осталась в глубине души даже довольной. Марина смеялась и твердила, что Дэн здорово со мной заигрывает.
«Ты наверняка сидишь и злишься, мой Бурундучок. Ты такая милашка, когда злишься *здесь должен быть смайл с издыхающим человечком*. Приду к универу минут через 20. Выходи, и я буду готов пасть от твоей руки. Без шуток».
«Без шуток так без шуток. Через 20 мин. я тебя уложу/».
«Это был бы восторг. Реальный. Но не при всех)))) Я тебе говорил, что я не экстримал в этом деле:)».
– Он во всем видит пошлость, – покачала я головой. Несмотря на это, мне хотелось улыбаться. И хотелось видеть Смерча не через двадцать минут, а прямо сейчас. – Я его встречу, я его побрею!
– Ну, он
Я была вынуждена с этим согласиться.
– Эх, когда же я своего зайку встречу? – мечтательно произнесла девушка, потягиваясь. – Я жду-жду, и одни кретины попадаются. Совсем не зайки.
– А кого ты ждешь? – поинтересовалась я.
– Того, от которого сойду с ума, – серьезно ответила Марина.
Чуть позже, конечно, она действительно почти сошла с ума, и именно из-за молодого человека. И из-за какого!.. Вернее, из-за каких. Целых двух. И даже я потом едва ли не лишилась рассудка, потому что и романтически настроенная Маринка, и Лида, девушка с вечным скепсисом в глазах, стали жертвами слов той самой гадалки с черничными глазами, которую мы встретили на набережной. Да и я тоже стала этой жертвой.
«И плечи, и плечи Смерчинского тоже!»
Правда, про плечи была отдельная история…
Еще минут десять посидев в столовой, мы с Мариной отправились к выходу, продолжая болтать обо всем на свете.
– Лида куда-то пропала, трубку не берет, – хмурилась я, пытаясь в который раз дозвониться до второй подруги. – Чего ей там ее Женька целую лекцию решил зачитать?
– Да он вообще подозрительный тип. Он может весь день лекции читать, – кивнула Марина. – Нудный парень, излишне серьезный, хоть и красавчик, надо признать. По-моему, его только деньжата заботят и собственное благосостояние. На фига он сестренке? Вот скажи мне?
– Просто ей как раз такой тип мужчин нравится, – вспомнила я слова Лиды. – Тебе зайки, мне – чокнутые, ей – серьезные дебилы. Ну и где Смерчинский? – спросила я, когда мы вышли из университета. Дэна не наблюдалось. Зато наблюдались другие личности.
– Привет, Мария. Привет, Бурундук! – окрикнули меня радостно.
Через миг рядом со мной и Маринкой уже стояли Черри и Ланде. Первый во все глаза оценивающе рассматривал высокую фигурку подружки, второй сонно зевал, скрестив руки на груди. Смотрелись они довольно колоритно – в самом хорошем смысле этого слова. Очень ярко и в какой-то степени эпатажно. Зеленоволосый, брутальный Черри с самодовольной улыбкой стоял перед нами в черной безрукавке, которая открывала цветные тату на руках и плечах, засунув руки в карманы широких штанов цвета хаки, увешанных тяжелыми цепями. Беловолосый, почти как альбинос, Ланде выделялся из толпы узкими бордовыми джинсами в клетку, обтягивающими длинные худые ноги, идеально белыми лоферами, вязаной тонкой кофтой с капюшоном и большой абстрактной снежинкой на спине и броскими браслетами на обеих руках: кожаными и нитяными. Эх, а куда он дел свой длиннющий красный шарф?
– Привет, Вишневый Сад. Привет Ло… Ла… Ланде, – кивнула я парням, с трудом вспомнив норвежскую фамилию блондина, ставшую ему и кличкой. Черри расхохотался.
– Вишневый Сад? – покачал головой Ланде, скалясь. – Мария, у Чехова случится сердечный приступ, если он услышит это. Даже несмотря на то, что он уже давно умер.
– Может быть, – похихикала я под негодующий взгляд Черри. – А вы что тут делаете?
– Дэна ждем, – охотно отозвался Ланде, отходя подальше от своего дружка.