Игра с огнем
Шрифт:
Я вернулся в отель в 9-30 утра. Иными словами, вовремя, потому что наш автобус отъезжал в 10-30. В 9-45, когда я выходил из душа, зазвонил мой мобильник. Звонила Вероника. Она сказала: "Я сейчас пыталась расплатиться кредиткой в магазине, но мне сказали, что мой кредит исчерпан".
Я ответил: "Даже не знаю, почему так произошло". Она сказала: "По выписке с нас какая-то автомойка сняла $36 000". Я ответил: "Без понятия". Но я прекрасно знал в чём дело, потому что во время этого разговора я вынул из кармана пачку чеков. "Ни х*я себе", - подумал
Она сказала, что если я не знаю в чём дело, то она сейчас позвонит в банк и скажет им отменить транзакцию. Надо было как-то выкручиваться. Что мне оставалось делать? Врать? Как мне из этого выпутаться? Никак. Поэтому я рассказал ей всё как есть, и она озверела.
Вероника и без того постоянно вела себя, как детектив. Когда я приходил домой, она доставала мой мобильник и проверяла, кому я звонил. Когда нам присылали счёт за телефон, она подчёркивала каждый номер и спрашивала: "Кто это? А это кто?". Иногда она даже сама звонила по этим номерам. Её жизнь была совсем несчастна.
Не поймите меня неправильно. Я не хочу сказать, что моё поведение было приемлимо для мужа, но вот ведь что странно - как только мы переехали в Нью-Йорк, и у нас появилось море денег, всё стало крутиться вокруг вещей.
В Веронике меня привлекала её непосредственность. Меня тоже поглотила идиотская зависимость от вещей. Однажды Веронике нужен был фургончик для того, чтобы отвезти на нём детей, из-за того, что у него были специальные детские места. Я же стал ругаться с ней из-за того, что сам хотел им воспользоваться.
Вероника сказала: "Почему бы тебе не взять наш Вайпер?" У меня был реально клёвый Додж Вайпер, который я купил в 1994-м году незадолго до старта плей-офф. Какая-то старушка выставила его на аукцион, и мне позвонили с предложением: "Не хотите к нам заехать? У нас есть машина, которая вас может заинтересовать". Я протестировал её, выписал продавцу чек на $75 000 и уехал на ней же домой.
Как бы то ни было, тогда я ей ответил: "Нет, там идёт дождь". А вот сегодня, думаете, я волновался бы, что моя машина намокнет? Да нет, конечно.
Мы даже ходили к советнику по семейным делам. Это была настоящая умора. Послушав пять минут о моём поведении, советник сказал мне, что я полная скотина, а Вероника ни в чём не виновата. Я ему тогда сказал: "И за это НХЛ вам платит $500?". После этого я встал и ушёл.
Во всём мире было лишь одно место, где я чувствовал себя хорошо в трезвом состоянии - на льду. Но стоило мне выйти за пределы арены, и я пропадал, как личность. И мне кажется, что во всём этом виноваты те дни, когда я лежал в тёмной комнате и ждал, когда ко мне придёт этот ёб**ый упырь и изнасилует меня.
Потому что на самом деле все мои проблемы, бл**ь, были именно из-за этого. Именно поэтому после матчей я не мог просто спокойно пойти к себе в номер и заснуть в четырёх стенах. Не мог и всё. И домой я тоже не мог пойти. И в довершение ко всему прочему, я не мог ничего поделать с проблемами в своём браке.
Поэтому я тусил по ночам. Иногда даже несколько
Глава 29. Гаторэйд вместо мочи
В 2000-м году я слабо начал тренировочный лагерь, но вышел из спада к середине октября. В третьем матче сезона я забросил две шайбы в ворота "Питтсбурга". Мы проиграли 6:8, но игра получилась упорной. Игровое время у нашего тренера Ронни Лоу надо было ещё заработать, однако меня он выпускал чаще всех остальных форвардов, и я проводил на площадке около 20 минут в каждой встрече. Кроме того, на большинство он выпускал меня правым крайним. Я начинал верить в себя.
Но в конце месяца Лоу готов был меня убить. Мы уступали со счётом 1:3 по ходу очередной встречи с "Питтсбургом", и меня удалили за удар соперника по рукам. Лоу посетовал в интервью "Нью-Йорк Поуст" на мои удаления в зоне атаки и заметил, что переводит меня в четвёртую тройку. Не, ну нормально вообще?
Бляха-муха, мы сыграли девять матчей в сезоне, и я забросил уже девять шайб, а он жалуется на мои удаления?! Мне же там надо было как-то выживать всё-таки. В следующем матче против "Бостона" я отличился в меньшинстве и добавил к этому голевую передачу. Мы выиграли 5:1.
1-го ноября я сделал хет-трик и отдал пас, который привёл к победной шайбе в матче против "Тампы". Пару дней спустя мы обыграли "Монреаль", и я там открыл счёт. Этот гол стал для меня 11-м в 13 матчах, и я стал 16-м игроком в истории НХЛ, которому удалось забросить 400 шайб в матчах регулярного чемпионата.
18-го ноября мы играли против "Флэймс" на "Сэддлдоуме" - для меня это был второй раз после ухода из "Калгари". Джошу в тот день исполнялось 12 лет, а потому мы пригласили его вместе с друзьями в VIP-ложу. В первом периоде я отдал голевую передачу, а во втором реализовал выход 1-в-0 в меньшинстве.
На табло горело 4:4, и матч вот-вот должен был перейти в овертайм, и тут за пять секунд до сирены меня удаляют за грубость. Я озверел. Я этого судью, Дэна Маруэлли, был готов задушить. Тони Людман меня весь матч хватал и цеплял, потому что по-другому он меня никак не мог остановить, но Маруэлли этого будто не видел.
Меня это, понятное дело, взбесило. Мне он виделся типичным энхаэловским арбитром, который пытался повлиять на исход матча. Он выписал мне дисциплинарную "десятку", и игра для меня на этом была закончена. К счастью, Валерий Каменский забил на излёте третьей минуты овертайма, и мы выиграли.
Что касается реабилитационной программы, у меня периодически брали анализы мочи, а поскольку я в это время постоянно кутил, то там всегда было полно всего. Я разбавлял свои анализы гаторейдом. Иногда я выдавал чужую мочу за свою, причём иногда брал её даже у Бо. Доктор Шо и Доктор Льюис предупреждали меня, что всё это плохо кончится.
Они мне постоянно звонили и говорили: "Если ты так и дальше будешь себя вести, то мы тебя вышвырнем из НХЛ". Верил ли я им? Нет. Я был одним из лучших снайперов лиги. Что они мне сделают?