Игра с огнем

Гайворонская Елена Михайловна

Мы жаждали смерти. Это было бы избавлением. Они хуже фашистов. Издевались. Морили голодом, насиловали, отрезали органы и скармливали псам. Выкалывали глаза, сдирали скальпы… Требовали принять ислам… Один паренек, не выдержав пыток согласился. Но они его потом убили. Сказали, что слабак. Настала моя очередь. Я был готов. Я хотел умереть, как мужчина, пока меня не сломали. И вдруг все засуетились. Что-то происходило. Я не понимал. Утром эти вонючие твари пришли за мной и сказали, что решили меня помиловать, потому что один хороший человек из федералов привез им оружие и обмундирование.

И показали новенькие «УЗИ»… Я не выдержал и спросил, на кой нашим их вооружать. Тот чеченец заржал, противно, как козел, тряся бородой, и ответил: «Нэфть. Дэньги. Идиет. Гляды». Он дал свой полевой бинокль и ткнул автоматом мне в спину, мол, смотри. Я глянул. Посреди гигантской свалки из камней, обломков домов и трупов, как в страшной фантастике про ядерные войны, посреди моря крови торчала целая и невредимая нефтяная вышка. Во мне вдруг что-то щелкнуло, и я перевел бинокль в другую сторону… Тот козел аж побелел то ли от злости, то ли от страха. Меня снова били, по голове, чтобы я забыл. И я сделал вид, что забыл. Но я помню. Я все видел и не забуду никогда: они стояли рядом. Разговаривали. Улыбались Шамиль Басаев и Артем Марцевич.

Парень иссяк так же внезапно, как и заговорил. Вновь откинулся на кровать.

– А ты пробовал кому-нибудь рассказать? – дрогнувшим голосом спросил врач.

– Конечно, – красивое волевое лицо исказила гримаса злобного отчаяния. – Но кто мне поверит? Кто он и кто я? Всего лишь чокнутый парень. А я чувствую: пахнет новой войной. Я слышу ее запах… Это не торфяники… Это горит нефть… Проклятая нефть Марцевича. Ради нее он всех нас потопит в крови…

Георгий Аркадьевич тихонько поднялся и вышел, попросив санитара сделать Ивашкину укол.

– Лекарства заканчиваются, – хмуро сказал тот. – Когда новые-то получим? Или выписывать всех будем?

– Не будем, – решительно сказал Георгий Аркадьевич. – Еще повоюем.

Около полудня у дверей бистро затормозил пыльный милицейский уазик. На этот раз капитан Щеглов и старлей Загоруйко не стали рассаживаться, а проследовали прямехонько на кухню. По пути круглолицый Загоруйко задержался у раздачи и, весело подмигнув Тамаре, строчившей на кассе, как Анка-пулеметчица, взял пару чизбургеров и четыре бутылки пива «Николай Синебрюхофф». Та покачала головой. Но ничего не сказала.

– Ты салата много в гарнир не клади, – напутствовал Марка дядя Вова, – Макарон побольше.

– Марк Ладынин? – ткнул пальцем капитан.

– Да, это я.

– Здорово ребята, – сказал дядя Вова, – чтой-то вы такие официальные?

– Тебя забирать пришли, – радостно отозвался Загоруйко. – Травишь народ своими макаронами.

– Пиво не урони, полисмен! – хмыкнул повар.

Капитан Щеглов метнул на коллегу грозный взгляд и тот, засопев, поспешно убрал с лица улыбку, изобразив доблестного офицера «при исполнении».

– Вчера около двадцати двух Вас видели входящим в свой дом с молодой женщиной, – отчеканил капитан.

Внимавший вполнаушника Вадим присвистнул и выключил плеер.

– За мной установлено наблюдение? – пробормотал Марк, покрывшись красными пятнами.

– Отвечайте на вопрос, – сдвинул

брови капитан. – Вы провели ночь вместе?

– А почему я должен вам докладывать об этом?

– А потому, – веско выговорил капитан, – что сегодня утром уличную проститутку Ольгу Сафонову нашли в лесу, в пятистах метрах от вашего дома. Она была изнасилована и убита. Несколько проникающих ножевых ранений. – Он вытащил из нагрудного кармана несколько цветных фотографий и сунул Марку.

– Не надо, – прошептал он, отворачиваясь. Он слишком хорошо знал, что на них увидит: бескровное белое лицо с серыми губами и немым вопросом в застывших глазах…

Установилась звенящая тишина. В дверях замерла с полуоткрытым ртом Галина.

– Придется проехать с нами, – спрятав фотографии, сказал Щеглов.

– Но почему? Причем тут я? – выкрикнул Марк.

На тонких губах капитана заиграла презрительная усмешка.

– Вам напомнить, где и за что Вы провели последние двадцать лет?

– Но я ничего не делал!

– Пошли, – буркнул Загоруйко, подталкивая Марка в спину бутылкой пива.

– Я ничего не сделал, – повторил он, снимая рабочий фартук, вымученно улыбнувшись Галине.

– Стойте! – Анна решительно шагнула навстречу из полумрака коридора.

– Все в порядке, Анюта… – сказал Марк, силясь улыбнуться.

– Ничего себе «в порядке»! – ее голосок возмущенно звенел. – Почему ты им не расскажешь? Стойте, говорю вам! У него алиби!

– Какое еще алиби? – недовольно проворчал Щеглов. Не вмешивайся, отойди.

– Эту ночь мы провели вместе.

Дядя Вова опустил испачканный супом половник прямо на голову жирного пятнистого кота, заоравшего благим матом.

– Аня, зачем? – тихо сказал Марк. – Меня бы и так выпустили. Я же не причем.

– Хрен бы тебя отпустили! – С вызовом ответила Анна. – И не надо меня прикрывать: я не малолетка. Мы были вместе всю ночь, ясно вам? Я сама к нему пришла. И выставила ту девку. Вот и все.

– Пойди сюда! – Щеглов подхватил девушку под локоть, оттащил в сторону. – Ты соображаешь, кого выгораживаешь? Этот парень – опасный преступник…

– Пустите! – В черных глазах вспыхнуло яростное возмущение. – Это вы преступники, если готовы посадить невиновного! Мы были вместе! Что вам еще? Интимные подробности?

– А может, там груповуха была? – фыркнул Вадим, подмигивая обалдевшему Загоруйко.

– Ну, ты! Заткнись! – вспыхнул Марк, резко обернувшись, сжав кулаки.

– Эй, эй мужики, полегче, – примирительно проговорил старлей, вставая между ними.

– Документы у тебя есть? – раздосадовано обратился к Анне Щеглов.

– Пожалуйста, – она порылась в сумке и протянула паспорт. – Я совершеннолетняя. Прописка московская. Гражданство российское.

– Так-так, – капитан придирчиво изучил каждую буковку.

– Дать очки?

– Очень остроумно! – возмутился капитан еще и потому, что Загоруйко громко фыркнул. – Фамилия…

– А что «фамилия»? – девушка вздернула подбородок.

– Ничего. Тебе что, нормальных парней не хватило, Анна Романовна?

– А это не ваше дело, – отрезала Анна, засовывая паспорт обратно в сумку.