Игра слов
Шрифт:
В своём естественном, а не рабочем состоянии она по-прежнему не хотела никого всерьёз обижать. При её остром языке в общении с малознакомыми людьми лучше было сначала проверять, насколько они обидчивые и чувствительные. Степень чувствительности Никиты на работе колебалась в районе нулевой отметки, Яна догадывалась, что и вне работы он не шибко ранимый, но кто его знает наверняка. Если б она вправду считала Никиту некрасивым, ни за что бы так не пошутила. Но маловероятно, что у него есть комплексы по поводу внешности. Он парень не смазливый,
– Извини, – повторила Яна.
Никита поджал губы.
– Не извиню. Ты злая.
Раз шутит, значит, точно не обиделся. Пляшем дальше.
– Я злая? Я добрая! Я, напоминаю, даже зверушек не ем.
– Вместо них овощи наворачиваешь?
– Допустим.
– И охоту не одобряешь?
– Категорически.
– Если, скажем, лося убьют на охоте, тебе его будет жалко?
– Естественно. – Яна чувствовала, что её к чему-то подводят, но не возражала. Было интересно. – До слёз.
– Видишь – одна охота, один лосик, и тебе уже дурно. А теперь представь – каждый день злобные тётки идут охотиться на огурцы, разлучают морковки с семьями, уничтожают целые сёла укропа…
Собственную улыбку Яна не одолела, но сумела не рассмеяться в голос.
– Типичный анти-вегетарианский юмор.
– Где тут юмор, жестокое ты создание? Целые колонии петрушки разрушаются, помидоры больше никогда не увидят своих помидорят…
За этим словесным теннисом наблюдали Женька и Лиза. Стояли вроде рядом, но ощущали себя словно в сторонке.
– Такими темпами они с дачи сразу в загс поедут, – шепнул Женька на ухо Лизе.
Лиза кивнула. Но застрять внимание на идее они не стали, у них были собственные дела, собственные чувства и эмоции.
Яна глянула на Лизу с Женей и мимолётом беззлобно позавидовала, такие они сейчас были… нет, не умильные, а какие-то… какие-то уютные и настоящие. Курносая, большеглазая, миниатюрная Лиза и всем своим видом излучающий надёжность коренастый Женя. Замечательная пара.
6
Изначально план был такой: в первую ночь Лиза с Яной лягут в одной комнате, Женька с Никитой в другой, а на следующую ночь, если звёзды сойдутся, Никита и Яна перекочуют на веранду и/или в сени. Но когда дело дошло до заправки постелей, все негласно-единогласно решили обойтись без лишней суеты, Никита и Яна сразу обосновались за пределами «барских комнат».
Веранда у Женьки на даче была закрытая, её и верандой-то называть было не совсем правильно – часть сеней, отгороженная стенкой с дверью. Между сенями и основной частью дома было подобие
Выбирать место ночлега Никита галантно предоставил Яне:
– Где ляжешь?
– А где лучше? – спросила она у него, как у человека, который в этом доме уже оставался и, возможно, опробовал обе локации.
– Там и там неплохо. Кладовка больше, но в ней малюсенькое окошко, поэтому темно даже днём. Хотя лампочку включить не проблема, да и залежи консервированных огурцов-помидоров всегда под рукой, вдруг проголодаешься. Веранда меньше, но намного светлее, утром проснёшься – солнышко светит, птички поют, и кровать там мягче.
– По-моему, ты хочешь спровадить меня на веранду и остаться наедине с консервными залежами.
– Я не способен на такое коварство.
– А мыши здесь есть?
– Не встречал, но, наверно, есть.
– Им, поди-ка, в кладовке больше нравится.
– По-моему, ты хочешь занять веранду и оставить меня на съедение мышам.
– Я не способна на такое коварство. Но вообще, ты, как мужчина, действительно мог бы принять опасность на себя. В старину, вон, рыцари ради прекрасных дам с одним копьём на дракона шли.
– Нет, в старину рыцари врали прекрасным дамам, что ради них ходили на дракона, а прекрасные дамы, если были дуры, то верили, а если умные, то притворялись, что верили, когда им было надо.
– Я-то ждала, что ты скажешь: «Яночка, сама подумай – где прекрасные дамы и где ты».
– Очередное несправедливое оскорбление. Теперь полночи буду рыдать. Осталось определиться, где именно – в кладовке или на веранде. Решай.
– Рыдай в кладовке.
– Хорошо, пошёл рыдать.
– Иди. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Но распрощаться до утра на этом у них не получилось. Чепчик, который не одобрял, да обычно терпел закрытые двери между комнатами, на сей раз не примирился с обстоятельствами. Он бодал захлопнутую дверь кладовки и жалобно поскуливал. Никите пришлось открыть дверь. Этого Чепчику показалось мало, он стал «ломиться» к Яне. Пришлось и ей открывать свою дверь.
– Приносим извинения за причинённые неудобства, – имитируя официальное обращение, сказал уже улёгшийся Никита.
Небольшое расстояние позволяло не повышать голос, да и ночная тишина (которую не нарушали события в основной части дома, ибо если эти события и происходили, то в дальней комнате, за несколькими толстыми стенами и массивной дверью) способствовала хорошей слышимости.
– Ничего. Только в кровать я тебя не пущу, ты по улице бегал, у тебя лапы не очень чистые.
– Я так понимаю, это ты Чепчику сказала?
– Ага. Он у меня возле постели крутится, смотрит просящими глазками. Не пущу, Чепчик.