Игра слов
Шрифт:
– Правильно, не ведись. Просящие глазки – инструмент профессионального афериста.
– Почему ты его назвал Чепчиком?
– Я его назвал ЧП, и по всем документам он ЧП. А Чепчик это для своих. Я, кстати, был против, чтоб свои его так прозывали, но меня никто не спрашивал.
– ЧП. То есть когда на работе ты заявляешь, что у тебя дома ЧП, и линяешь пораньше, ты просто идёшь к своей собаке?
– Было-то всего пару раз.
– Я эти разы запомнила.
– Не сомневаюсь, злопамятная ты наша. А из-за ЧП я уходил, когда он болел и его надо было выгуливать почаще и на всякий случай за ним приглядеть.
«Лучше
– Сколько ему?
– Чепчику? – Никита ненадолго задумался. – Шесть лет, восемь месяцев и ориентировочно три дня.
– Откуда такая ориентировочная точность?
– Прикидываю. Их, скорее всего, сразу после рождения выкинули, хотя могли и через день-два.
– Их?
– Какая-то сволочь щенков в пластиковом мешке на помойку выбросила. Когда я тот мешок нашёл, в живых только Чепчик остался, остальные пять уже умерли. Задохнулись, видимо.
– Ужас. – Яна вгляделась в лохматую фигуру на полу. Теперь с готовностью пустила бы Чепчика на свою постель (всё равно в воскресенье бельё надо простирнуть – элементарная вежливость по отношению к хозяевам), да что там, полностью бы ему эту постель уступила. Но пса сейчас всё устраивало, он, судя по мерному сопению, уже спал. – Никогда не понимала, как можно такое сделать.
– Я тоже.
– Ты сразу решил оставить Чепчика у себя?
– Нет, собирался пристроить к кому-нибудь, искал ему хозяев, объявления давал, посты писал. – Никита мог бы рассказать, как выхаживал щенка, который и есть сам ещё не мог, как купил в аптеке спринцовку, чтобы поить его молоком; но зачем? Производить впечатление на Яну он не собирался и в целом рисоваться не любил. – Хозяева не нашлись, а я к нему привязался. Так он и остался.
– Жена не возражала?
– Мы с ней тогда уже… Откуда ты про жену знаешь? – Страшного секрета здесь не было, но с Яной Никита об этом никогда не говорил, а сама она вряд ли интересовалась у коллег.
– Лиза рассказала. Она, как ответственная подруга, вытянула из Жени столько информации о тебе, сколько смогла. – «Правда, насчёт работы глубоко не копала».
Никита ухмыльнулся.
– Что ещё она из Женьки насчёт меня выжала?
– Ничего компрометирующего. Тридцать один год, высшее образование, разведён, детей нет, собака есть, работа есть, вредных привычек нет, в порочащих связях замечен не был. Или был, но верный друг об этом умолчал.
Чересчур компрометирующих связей у Никиты впрямь не было. Что до развода – типичная история, без криминала. Они с будущей женой познакомились на первом курсе института, на четвёртом поженились; и как в интернет-шутке – жили долго и счастливо, пока жена не начала читать книги по семейной психологии. Точнее, жили не очень долго, и увлеклась Настя не книгами, а онлайн-тренингами в стиле «Если мужчина зарабатывает меньше 50 000 рублей, ему противопоказано размножаться». После ряда атак на его мозг Никите самому расхотелось с ней размножаться.
– И ты, говорят, была замужем.
– Сложно поверить?
– Теперь нет. – Никите не нравились расспросы о браке и причинах развода. Яна не полезла с ними, и он не стал допытываться.
В брачной истории Яны ни криминала, ни
7
Никита проснулся в восемь утра – Чепчик поднял, просясь на улицу. Выпустить Чепчика на самовыгул Никита не мог, даже на огороженной территории – никакой гарантии, что в ограде нет лазейки, через которую неугомонный пёс рванёт на волю. «Мы пойдём с конём по полю вдвоём, Мы пойдём с конём по полю вдвоём», – вертелось в голове у Никиты, пока он одевался и шёл в сени.
Ночью было холодно, спасал только обогреватель – спасал столь старательно, что ближе к утру кладовка напоминала сауну; Никита, ещё в полусне, выключил чудо техники. А Яна не выключила. Ей было жарко, но она от этого не проснулась. Попыталась сбросить одеяло, да не очень успешно – оно обвилось вокруг неё, как удав вокруг жертвы.
Никита, проходя мимо веранды, дверь на которую оставалась открытой, увидел картину забавную и, в общем-то, приятную. На Яне были пижамные шорты и футболка. Та нога, которую одеяло почти не закрывало, была, может, и не по-модельному длинной, но ровной и стройной. Имелись все основания допускать, что вторая нога нисколько не хуже. Отчётливо вырисовывались изгиб бедра и талия, наличие груди тоже было заметно. Теперь в общих чертах понятно, какая у Таран фигура – неплохая. Самой яркой деталью её внешности неожиданно оказались волосы. Никита и раньше видел, что они рыжие, но тогда рыжина воспринималась тусклой и невзрачной. Наверное, из-за стянутости-прилизанности причёски. Сейчас роскошный ворох мелких-мелких кудряшек, на который из окна падал солнечный свет, сиял медным огнём. Лицо Яны было обыкновенным, но «обыкновенное» – комплимент по сравнению с определениями «страшное», «инопланетно-отталкивающее» и «драконье». Светлая кожа, удивительно нормальные (без густой подкраски) брови, длинные ресницы, тонкий вздёрнутый нос и достаточно полные губы, по крайней мере, не злобная ниточка, которой они представлялись Никите прежде.
Он зашёл на веранду, выключил обогреватель и вышел.
С Чепчиком гулял долго, тот жаждал порезвиться на свежем воздухе. Вернулись в десятом часу, довольный Чепчик свернулся калачиком на крыльце и уснул. Никите спать не хотелось, хотелось чем-нибудь заняться. Скажем, наколоть дров – рано или поздно в хозяйстве сгодятся, даже если сегодня печь топить не будут. Разбудить кого-нибудь он не боялся – в доме улавливалась возня, остальные и без него понемногу выбирались из царства Морфея.
Вскоре после старта дровяно-наколочных работ высунувшаяся из верандного окна Яна прокомментировала:
– Вот это зрелище. – На ней уже была дневная одежда. В одной руке Яна держала наполовину съеденное яблоко, другой подпирала подбородок, уткнувшись локтем в подоконник. – Если бы ты в таком виде рассекал по редакции, я бы тебе, пожалуй, простила все лишние пробелы.
В редакционном обличье у Никиты тоже просматривались широкие плечи, но одно дело, когда на человеке рубашка или футболка, другое – когда он в майке.
– Если б я по редакции рассекал с топором, ты бы мне всё простила.