Игра судьбы
Шрифт:
— Милорд, почему вы сразу этого не сказали? — поддразнила она.
Он отстранился, глаза потемнели от желания, и заставил ее покружиться, прежде чем притянуть ее обратно к себе.
— Осторожнее, богиня. Я без колебаний возьму тебя перед всем моим царством.
— Ты не посмеешь.
Посмею, подумал он. Он окутал бы это место темнотой и притянул бы ее к себе, пока она не устроилась бы поудобнее на его члене. Он убеждал бы ее не кричать, но это было бы чрезвычайно трудно, когда он доводил бы ее до оргазма.
Мыслей
— Куда мы направляемся? — спросила Персефона, изо всех сил стараясь не отставать от его широких шагов.
— Чтобы исправить мое недовольство.
Он повел ее на балкон, выходивший во двор дворца. Она пошла впереди него, притянутая к краю, как будто ее зачаровали. Он не винил ее, вид был ошеломляющим, так как весь Подземный мир был черным как смоль, за исключением звезд, которые появлялись скоплениями различных размеров и цветов. Геката всегда говорила, что лучшая работа Аида выявляется в темноте.
Он был готов воплотить это в жизнь с удовольствием, когда притянул Персефону обратно к себе.
Она уставилась, ища глазами его собственные.
— Почему ты попросил меня сбросить мои чары?
Он убрал золотистый локон ей за ухо и ответил:
— Я же сказал тебе — ты не будешь здесь скрываться. Тебе нужно было понять, что значит быть богиней.
— Я не такая, как ты.
Она уже говорила эти слова раньше, и на этот раз Аид улыбнулся им. Она не была похожа на него; она была лучше.
— Нет, у нас только две общие черты.
— И какие же?
Она выгнула бровь, и он не мог сказать, понравится ли ей его ответ, но это не имело значения. Скоро она будет получать от него удовольствие, и ничто не будет иметь значения, ни окружающий их мир, ни их божественность.
— Мы оба Божественны, — сказал он, когда его руки проложили дорожку вниз по ее спине, к ягодицам, где они остановились, зацепившись за ее бедра, когда он притянул ее к себе, чтобы она прижалась к его члену. — И пространство, которое мы разделяем.
Он прижал ее к стене, в то время как его руки отчаянно пытались раздвинуть его одежды и поднять ее платье, обнажая их самую чувствительную плоть ночному воздуху, пока они не погрузились друг в друга. Оказавшись внутри, он остался неподвижен, прижавшись лбом к ее лбу. Он хотел задержаться в этом моменте, первоначальном ощущении растяжения и наполнения, ее лоно сжимало его, приспосабливаясь к его размеру, и удовлетворенный вздох, который она издала, когда он скользнул на место.
— Вот каково это — быть богом? — прошептала она.
Одной рукой он обнимал ее за спину, другой прижимал к стене рядом с ее головой, и после того, как она заговорила, он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Вот каково
— Ты совершенна, — прошептал он, обхватив ладонями ее затылок, чтобы смягчить воздействие своих движений, и когда он почувствовал, что близок к оргазму, он замедлился, почти покинув ее тело, только чтобы снова врезаться в нее.
— Ты прекрасна. Я никогда никого так не желал.
Он никогда не произносил более правдивых слов, и когда они уткнулись в его грудь, он обнаружил, что целует ее, накрывая ее рот своим, зубы лязгали, когда он продолжал, сильно толкаясь бедрами. Его сердце бешено колотилось в груди, мышцы напряглись, и все, о чем он мог думать, это ощущение своего пульсирующего члена и яичек, когда они напряглись, и он содрогнулся от оргазма, изливаясь в нее волнами. Он прижался к ней, тяжело дыша, его рога переплелись с ее.
Ему потребовалось мгновение, чтобы взять себя в руки, но он, наконец, выпрямился и отодвинулся от нее, помогая ей спуститься на землю. Как только ее ноги коснулись пола, небо за ними озарилось духом перевоплощенных душ. Аид крепко прижал Персефону к себе, и они двинулись к краю балкона.
— Смотри.
Вдалеке небо загорелось, когда души превратились в свет, в энергию и воспарили в эфир его царства. Они уходили, чтобы перевоплотиться, родиться заново в верхнем мире и прожить новую жизнь. В надежде, что она будет более насыщенной, чем предыдущая.
— Души возвращаются в мир смертных, — объяснил он Персефоне. — Это реинкарнация.
— Это прекрасно, — прошептала она.
Его люди собрались во внутреннем дворе внизу, и когда последняя из душ оставила в небе сноп искр, они разразились аплодисментами. Музыка заиграла снова, и празднование продолжилось, но взгляд Аида не отрывался от ее лица.
— Что? — спросила она, глядя на него сверкающими глазами, и от ее улыбки в его груди возникло странное ощущение хаоса.
— Позволь мне поклоняться тебе.
Ее улыбка изменилась, приобретя чувственный оттенок, и, несмотря на то, как они сошлись несколько мгновений назад, Аид знал, что мог бы взять ее снова, и снова, и снова, если бы она только ответила.
— Да.
Он телепортировался в бани. У него были намерения закончить с того места, на котором они остановились в первую ночь, когда он исследовал ее тело и ее сладкую, чувствительную плоть. За исключением того, что, как только их ноги коснулись мраморных ступеней, губы Аида опустились на ее губы, и они опустились на колени на землю, где занялись любовью под открытым небом.