Игра теней
Шрифт:
— Дойрин, куда ты смотришь? Ребенок мерзнет, придвинь его поближе к камину, не то он простудится и заболеет.
Королева Анисса поднялась на постели и укоризненно посмотрела на няньку — крупную угрюмую девушку с типичным бледным лицом уроженки Коннора.
— Виновата, ваше величество.
Девушка подняла с кресла ребенка и подушку, на которой он лежал, и, всем своим видом показывая, насколько это тяжело, ногой подвинула кресло к огню. Сестра Утта подумала, что здоровому младенцу
«Конечно, я не большой знаток по части ухода за младенцами, ведь своих детей у меня никогда не было, — с грустью подумала жрица Зории. — Растить своих детей — это совсем не то, что наблюдать со стороны за чужими».
— Не понимаю, почему я должна повторять одно и то же множество раз, — простонала Анисса.
Худенькое тело королевы немного округлилось во время беременности, но сейчас, после родов, от нее остались кожа да кости.
— Неужели никто не считает нужным прислушиваться к моим словам? Неужели после всех моих страданий я не заслужила немного внимания?
— Не растравляйте себя понапрасну, дорогая, — успокоительно заметила Мероланна. — На вашу долю выпало много страданий, зато сейчас у вас есть замечательный сын. Его отец будет счастлив.
— Да, мальчик и в самом деле замечательный! — с гордостью ответила Анисса и улыбнулась малышу.
Он сосредоточенно смотрел вверх, на няньку, с тем невинным и трогательным выражением лица, какое бывает только у маленьких детей. Именно такие детские лица всегда заставляли сестру Утту невольно сожалеть о том, что ей неведомы радости материнства. О, какой это счастливый, какой высокий удел — пестовать чистую юную душу, наполнять ее любовью, добротой и благочестием, как шкатулку наполняют драгоценностями.
— Я каждый день молю богов, чтобы его отец вернулся к нам как можно скорее, — сказала королева. — Мне не терпится показать Олину, какого красивого сына я ему подарила.
— А как вы его назовете? — спросила сестра Утта. — Или вы хотите сохранить имя в тайне до церемонии благословения?
— Что тут скрывать? Конечно же, его будут звать Олин. Так же, как его отца. Точнее, Олин Алессандрос. Алессандрос — имя моего дедушки, виконта Девона. Олин. Как еще назвать сына короля, если не именем его царственного отца? — с недоумением повторила Анисса.
Сестра Утта не стала напоминать, что у короля есть еще два сына и ни один из них не носит его имени. Анисса могла отреагировать на это замечание непредсказуемо — молодая королева отличалась неуравновешенным характером. Впрочем, может ли быть спокойной женщина, чей муж томится в плену, а пасынок и падчерица пропали без вести? Положение Аниссы было до крайности шатким, и маленький наследник престола служил ей единственной опорой. Неудивительно, что она считала необходимым напоминать всем и каждому о происхождении
В дверь спальни тихонько постучали. Одна из горничных королевы открыла дверь и обменялась несколькими словами со стражником в мундире гвардии Эддонов, охранявшим спальню.
— К вам лекарь, ваше величество, — сообщила она.
Мероланна и сестра Утта изумленно переглянулись. Через мгновение, когда в комнату вошел вовсе не Чавен, а брат Окрос, они поняли свою ошибку. Ученый, одетый в рубиново-красную тогу академии Восточного Предела, низко поклонился и опустился на одно колено.
— Позвольте выразить вам свое почтение, ваше величество, — вымолвил брат Окрос. — Счастлив приветствовать вас, ваша светлость, — добавил он, повернувшись к герцогине.
Затем брат Окрос встал и отвесил еще один церемонный поклон сестре Утте и остальным дамам.
— Добрый день, милостивые государыни.
— Подойдите ко мне поближе, брат Окрос, — потребовала Анисса. — Я ужасно расстроена. Молока у меня так мало, что его приходится выдавливать по капле. Если бы не кормилица, мой бедный малыш страдал бы от голода.
Сестру Утту удивило то, что королева решила сама кормить ребенка: дамы из высшего сословия редко так поступали. Естественно было предположить, что королева Анисса просто возьмет ребенку кормилицу. Жрица отошла на несколько шагов, давая лекарю и пациентке возможность поговорить с глазу на глаз. Фрейлины, напротив, приблизились к кровати и окружили ее со всех сторон, прислушиваясь к разговору.
— Мы еще не беседовали с братом Окросом, — вполголоса обратилась к сестре Утте Мероланна. — Сейчас как раз подходящий случай.
— Но о чем вы хотите поговорить с ним?
— Хочу спросить, слышал ли он что-нибудь о диковинах, о которых говорила маленькая прорицательница. Например, об этом загадочном лунном доме. Чавен наверняка что-то знал, но его, увы, с нами нет. Может, Окросу тоже об этом известно? Ведь ученые понимают в таких вещах больше нас.
— Вы хотите… рассказать обо всем брату Окросу? — спросила сестра Утта. Ее сердце сжалось от тревожного предчувствия, непонятного ей самой. — Открыть ему пророчество крышевиков?
— Разумеется, я не собираюсь рассказывать ему обо всем, — махнув унизанной кольцами рукой, заявила герцогиня. — Я еще не выжила из ума. Конечно, он не узнает, что мы были в гостях у крышевиков, общались с королевой ростом с мизинец и внимали откровениям крошечной прорицательницы. Я всего лишь полюбопытствую, не слышал ли он о лунном доме и его осколках.
— Но он может что-то заподозрить…
— Ничего он не заподозрит! Должны же мы как-то действовать. Прошло уже десять дней, а мы все сидим сложа руки. Не забывайте, речь идет о судьбе моего сына. Брат Окрос — добрый и почтенный человек, достойный доверия. Полагаю, слава о его учености вполне заслуженна. Не волнуйтесь попусту, сестра Утта.