Игра теней
Шрифт:
Оба принялись энергично убирать со стола. Алла Васильевна выключила висящий низко над столом абажур и зашла на кухню. Быстро вымыла посуду. Только сейчас она почувствовала, что действительно хочется поскорее оказаться в кровати, но сна не будет, пока она не услышит, как вернулся Артем.
Она вошла в спальню и усмехнулась: муж упорно боролся со сном, пытаясь прочитать новости в свежей газете. Увидев жену, он принялся еще серьезнее всматриваться в напечатанное, но очень скоро понял, что засыпает и бороться с наступающим сном больше нет сил.
— Будешь бодрствовать, пока не явится светило юридической мысли? — добродушно съязвил Тропинин и, увидев обиженный взгляд жены, повернулся и поцеловал ее. — Ну пошутил я. Ты же знаешь, что я все понимаю.
— Один ребенок — это ужасно, — со вздохом произнесла Алла Васильевна,
— Можно подумать, что за троих ты бы волновалась меньше, — газета зашуршала у него в руках.
— Может быть, и больше, но я чувствовала бы себя более уверенной, что ли.
— Не вижу логики.
— Зачем во всем искать логику? Я тебе о чувствах говорю. В этой области логика нужна не всегда.
— Да-а? — удивленно протянул Тарас Викторович и посмотрел на жену поверх очков. — Ты меняешь точку зрения. К чему бы это?
— Наверное, старею.
— Что ты еще придумала?
— Ничего. Мне ведь скоро шестьдесят. Ты представляешь, Тропинин, что через два года мне стукнет шестьдесят?!
— Аллочка, что на тебя нашло сегодня? — обнимая жену, спросил Тарас Викторович. Он нежно коснулся волос жены, чуть жестковатых от постоянного окрашивания.
— Когда мне было двадцать, тридцатипятилетние женщины казались мне невероятно старыми, — тихо продолжала Алла Васильевна. — Я была уверена, что в таком возрасте у них не может быть никаких желаний. Ну о пятидесятилетних страшно было даже подумать. А сейчас я уверена, что и на седьмом десятке у меня должна быть нормальная, полноценная жизнь. Только мне бы хотелось поскорее увидеть внуков, нянчиться с ними, смотреть, как они взрослеют. Ведь только это и продлевает жизнь. Что скажешь?
— Завтра же поговорю с Артемом, чтобы женился как можно скорее, — Алла Васильевна, негодуя, попыталась вырваться из объятий мужа. — Да я пошутил. Ты сегодня совсем не в юморе.
— Я давно не в юморе, Тарас.
— Тогда я не смогу тебе ничем помочь.
— А я не прошу у тебя помощи, просто слушай меня и не говори, что в моих словах мало здравого смысла, хорошо?
— Договорились, — Тропинин чмокнул жену в щеку. — Все, я отключаюсь. Надеюсь, наше чадо скоро вернется. Спокойной ночи.
— Доброй ночи, дорогой.
Тарас Викторович уснул моментально.
Алла Васильевна включила телевизор на самую малую громкость и принялась переключать один за другим каналы кабельного телевидения. Она всматривалась в лица ведущих ночных программ, не понимая, на кого рассчитаны их жеманность и пустословие. Порой речь ведущих была полна откровенной пошлости и глупости. Алла Васильевна нашла музыкальный канал — современная композиция в исполнении извивающихся и невероятно довольных собой негров тоже не привела ее в восторг. Выключив телевизор, Тропинина подумала, что Артему пора было бы вернуться. И действительно, ей не пришлось долго ждать. Вскоре щелкнул замок входной двери. Артем осторожно прошел через длинный коридор, мимо закрытой двери их спальни в свою комнату. До полуночи оставалось десять минут — на часах секундная стрелка отсчитывала очередной круг в своем бесконечном движении. Выключив ночник, Алла Васильевна закрыла глаза. Теперь можно было спокойно спать. Но она чувствовала, что ей не удается. Ее одолевали мысли о том, что сын почти постоянно приходит в пятницу поздно, рассчитывая на то, что ему не придется ни с кем разговаривать. Последнее время он стал очень замкнутым. Обычно откровенный, не имевший от нее никаких секретов, он перестал делиться с ней тем, что происходит в его жизни. Он был по-прежнему вежливым, уверенным, подтянутым, но в его глазах застыли тоска и усталость. Даже улыбка не оживляла их. Алла Васильевна понимала, что с сыном что-то происходит. Она не знала чем ему помочь. Артем отдалялся, а она по-прежнему хотела быть ему близкой. Извечная дилемма матерей повзрослевших сыновей. Они незаметно расширяют вокруг себя пространство, вторжение в которое запрещено даже близким. Любую мать такое не может радовать. Но Алла Васильевна знала, что не должна ни на чем настаивать. Она будет ждать момента, когда ее сын, нуждаясь в общении, сам обратится к ней. Сердце подсказывало, что скоро он обязательно сделает это.
Даша открыла входную дверь, переступила порог и оказалась в небольшой квадратной прихожей. Опустив
— Доброе утро, — ее голос соответствовал внешности, располагал и вызывал ответное желание произвести хорошее впечатление.
— Доброе утро, — Даша почувствовала, что волнение мешает ей выглядеть естественно. Уголки рта ее странным образом подергивались.
— Чем могу помочь? — девушка указала на стул рядом с ее рабочим столом, предлагая присесть. Но Даша отрицательно покачала головой.
— Скажите, я могу видеть Артема Тарасовича? — Даша спрашивала уверенно, ни минуты не сомневаясь, что это консультация не какого-то другого Тропинина, а именно Артема.
— Артем Тарасович в отъезде. Он будет послезавтра, в субботу.
— Суббота у вас рабочий день? — пытаясь скрыть огорчение, поинтересовалась Дубровина.
— Да, — девушка засмеялась. — У нашего шефа вообще нет понятия выходного дня.
— Ну вам-то хоть отдыхать дает?
— Обязательно. Трудовое законодательство не касается только его самого.
— Понятно. Тогда я, пожалуй, пойду. Спасибо и до свидания, — Даша убрала прядь волос за ухо, повернулась к двери.
— Простите, — девушка окликнула ее и подалась чуть вперед, — может быть, ему что-нибудь передать? Или записать вас на консультацию?
— Передайте, пожалуй, что заходила Даша. Даша Черкасова, — назвав свою девичью фамилию, Даша вдруг покраснела.
— Я обязательно передам.
— Всего доброго, — Даша поспешила закрыть за собой дверь, а оказавшись на улице, вздрогнула, не в силах сопротивляться нервному напряжению, сковавшему ее с ног до головы. Она не могла успокоиться и безрезультатно пыталась найти в карманах дубленки зажигалку и пачку сигарет. Последнее время она много курила. И хотя прекрасно понимала, что сигарета не помогает решить проблему, каждый раз в минуту волнения закуривала.
Первая затяжка всегда казалась спасительной и на какой-то миг отвлекала от всего, что беспокоило. Так случилось и на этот раз: Даша почувствовала вкус табака, и напряжение, которое сковало ее тело, разжало свои крепкие объятия. Ей стало даже стыдно перед самой собой, что она вдруг так разволновалась. На первый взгляд для этого не было причины. И на второй. Даша постепенно пришла в себя и подумала, что ей повезло — Тропинина не оказалось на месте. Это к лучшему. О чем она, собственно, собиралась с ним говорить? Да и захочет ли он вообще встречаться с ней? Она столько лет не видела его, немного слышала о нем от Олега Пырьева. Она была в курсе, что Артем оправдывает надежды близких, уверенно и быстро наращивает темпы карьерного роста. Она не пыталась интересоваться его жизнью, разве что Олег сам проявлял инициативу и рассказывал что-нибудь о нем. Даша безжалостно вычеркнула Артема из памяти, получив того, о ком мечтала так давно и так горячо — Дубровина. Разве могла она вспоминать о юноше, дарившем ей нелюбимые белые гвоздики, читавшем стихи и каждый раз пытавшемся произвести на нее впечатление? Однажды он понял, что должен оставить ее в своем мире, и ушел. Он с болью, а она точно знала, что с болью и отчаянием, принял это решение. Он прочитал в ее глазах и пришел к выводу, что он, Артем Тропинин, ей не нужен! Да ей никто не был нужен. Дубровин заменил ей весь мир. А теперь, когда все принимало совершенно непредвиденный оборот, Даша поняла, что если из ее жизни уйдет Стас, она остается ни с чем. Окажется в одиночестве. Впрочем, она в нем пребывает в течение всего своего долгожданного замужества. Она и Стас на одной чаше весов и весь мир на другой. Дубровин сделал так, что взаимодополняющие вещи стали взаимоисключающими, и она не смогла это больше выносить.