Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг
Шрифт:
— Она встречалась с парнями?
— Не думаю, по крайней мере никогда не приводила их домой. Только Рэй Гордон, тот раза три-четыре приглашал ее куда-нибудь и разок проводил ее домой. А в субботу вечером сказала, что один начальник из «Тимбэлс» хотел переспать с ней, но она его отвергла.
— Не припоминаете, как его звали?
— Некий мистер Вейн. Но, знаете, может быть, сказала так, только чтобы досадить отцу. Она вечно твердила о том, что будет делать да какую жизнь вести, когда уедет отсюда. Ты не спеши, говорила я ей, скоро ведь будешь в университете.
— Куда она ушла в понедельник?
— На
В туалете зашумела вода. Олбрайт вернулся и принес очередное пиво.
— Я не буду, спасибо. Еще два вопроса. Есть у вас ее фотография? И мог бы я перед уходом осмотреть ее комнату?
Миссис Олбрайт нервно пробормотала:
— Папуля?
— Да, конечно, черт возьми. Ведь она же моя дочь, что у меня сердца нет? Но я не позволю поднимать меня на смех и трепать мое имя в газетах, где пишут одни мерзости. Я полагаю, что нынешняя молодежь не настолько умна, чтоб не слушать матерей и отцов. Я прав, сержант?
Плендер, ничего подобного не думавший, кивнул.
Миссис Олбрайт принесла шкатулку с фотографиями, и Плендер выбрал один из портретов Луизы. На нем была изображена девушка с длинными прямыми волосами, широко посаженными глазами и нерешительным выражением лица. Отнюдь не красавица, но что-то притягательное в лице было.
Он сам не знал, что хотел найти в комнате девушки, но его пятиминутный осмотр ничего интересного не дал. Теннисные ракетки, на стенах плакаты с Майком Джаггером и другими поп-звездами, сентиментальные романы, несколько книг о буддизме, школьные учебники — короче, ничего особенного. Никаких писем. Мисс ил Олбрайт следила за каждым его шагом, словно он мог вытащить Луизу как фокусник из какого-нибудь тайника в стене. Мать не знала точно, чего недостает из одежды, считала, что, скорее всего, ничего. Чемоданы были на месте, но Луиза взяла с собой синий спортивный рюкзак, с которым всегда ходила на курсы, и, значит, могла унести что-то в нем. Уходя, Плендер оставил миссис Олбрайт в крайнем расстройстве. Сказал, пусть не волнуется зря.
— Что вы теперь будете делать?
— Доложу инспектору.
Когда он закрывал дверь, телевизор уже орал снова.
На Харли это впечатления не произвело. Девушки, повторял он, пропадают то и дело.
— Что, собственно, вам удалось выяснить, Гарри? Мы бы вообще не обратили внимания на француженку, не будь той, как ее, Браун. Но мисс Браун живет и здравствует. Значит, вместе с сегодняшней опять будет двое. В Роули много девушек…
— Хотите сказать, что наплевать нам на это?
— Ну, этого я не говорил. Немного порасспросите. Но незаметно, тактично.
Когда Плендер ушел, Харли задумался. Пожалуй, стоило подстраховаться, вдруг эти два исчезновения все-таки связаны. Отправил донесение главному детективному инспектору Хэзлтону в управление. Конечно, он мог зайти к начальнику, помещавшемуся в том же здании, но предпочел иметь подтверждение.
В Роули существовали курсы на все случаи жизни, от воздухоплавания и пчеловодства до альпинизма и зоологии. Плендер спросил о курсах аэробики, и его послали к мисс Вестон в комнату 24. Два десятка женщин в шортах и майках не щадили сил. Некоторые были в летах. Груди прыгали,
— Вверх — два-три, вниз — два-три, влево — два-три, вправо два-три… — выдыхали они в унисон. Некоторые, заметив Плендера, остановились, явно довольные передышкой. Мисс Вестон тоже заметила вторжение чужака. Уперев руки в боки, повернулась к нему. Плендер достал удостоверение, но она едва на него взглянула.
— Вам не сказали в канцелярии, что мужчинам запрещен вход в залы? Из-за вас мы сбились с ритма.
— Простите. Я не знал, что и полицейских еще считают мужчинами. Мне нужно расспросить вас о Луизе Олбрайт.
— Через десять минут мы заканчиваем.
Стоя в коридоре, читал объявления на стенде, которые рекламировали курсы танцев, клуб любителей кино и дискуссионный клуб, театральный и туристский кружки. Вышли женщины, снова ставшие жительницами Роули. Потом — мисс Вестон, сухая, стройная, волосы стянуты назад. Пройдя в буфет, она заказала обоим чай.
— Луиза Олбрайт занималась в вашей группе. Была она тут в понедельник?
Мисс Вестон кивнула.
— Вам в тот вечер ничего не показалось в ней странным?
— Почему?
Мисс Вестон, с плоской грудью и грубоватым лицом, была похожа на излишне агрессивного, но довольно симпатичного подростка. Плендеру, который предпочитал округлых, пышных девушек, она не слишком нравилась, но он улыбнулся.
— Это между нами, возможно, что ничего и нет. Занятия продолжались с шести тридцати до семи тридцати, потом она должна была вернуться домой. Но не пришла, и до сих пор никто не знает, где она. Так вы ничего по ней не заметили?
— Ну, была взволнована. Не знаю почему.
— Вы хорошо ее знали?
— Лучше, чем остальных, но все равно мало. Сюда она ходила второй год, так что мы часто виделись. Дома у нее не складывалось, вы знаете? Отец ее — ужасный человек. Она все хотела уйти. — Прикусила губу. — Я предложила ей перебраться ко мне.
«О, лесбийские наклонности?» — подумал Плендер.
— Она не захотела?
— Нет, ей очень хотелось жить в Лондоне. По крайней мере, утверждала это. Мечтала о романтической жизни, которую будет вести в большом городе. Знаете, большинство женщин записываются на курсы, потому что рассчитывают сбросить лишний вес, хотя продолжают объедаться по-прежнему. Дурные бабы. Но Луиза хотела добиться идеальной фигуры. Она была толстовата в боках. Как-то сказала мне, что собиралась стать танцовщицей в стриптизе. Только… только ей это не подходило. В сущности, она тосковала по любви, не по сексу. Прикидывалась богемной, но была просто монашкой.
Тонкие губы скривились в усмешке, в смысле которой не оставалось сомнений.
— А как насчет мужчин? Не упоминала ли она кого-то одного чаще других?
— Она упоминала многих. Не знаю, что у нее с ними было. В этом году был некий Рэй. Кажется, журналист.
— Костюмы, в которых у вас тренируются… Каждый раз его приносят с собой?
— Да. В спортивных сумках, рюкзаках и тому подобном.
— Шкафчиков в раздевалке нет? Ладно. Не знаете еще чего-нибудь, что могло бы нам помочь? Не догадываетесь, что могло взволновать ее в понедельник?