Игра в безумие

Саймонс Джулиан

Когда Блейни ушел, Хартфорд вернулся в большую комнату и заботливо уложил солдатиков, пушки и декорации в коробки. Он один занимал весь верхний этаж огромного викторианского особняка в Мейд Вейл, который переделали в доходный дом. Поглядев немного на тихую улицу внизу, он отправился спать. Обстановка спальни состояла из правильных прямоугольников: постель, комод, туалетный столик, стул с высокой спинкой. Аккуратно повесив пиджак и брюки, он швырнул сорочку и белье в корзину для грязного белья, переобулся в тапки, с удовольствием взглянул на литографии Мондриана на стенах и лег в постель.

ГЛАВА V

СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА

Начало мая.

Посмотрел "Глаза без лица",

французский фильм о враче, отрезающем у людей куски кожи и пересаживающем их на изуродованное лицо своей дочери. Не понравился он мне, ничего интересного. Бонни не пришла и хорошо сделала. Эти новые фильмы не сравнить со старыми. Хотя "Психо" мне понравился, это было здорово. Душевая, и по стеклу стекает кровь...

В нашей Игре что-то меня не удовлетворяет. Что я имею в виду? Попытаюсь пояснить. Например, этот дневник, для кого я его пишу? Вероятно, для себя, возможно, и для Бонни, хотя мне не очень хочется давать ей его читать. Может, разок и покажу. Но никому больше. Вообще-то это неправильно, не хочу, чтобы кто-то его читал, это ведь моя тайна. Но, с другой стороны, хочу, чтобы все узнали об Игре, чтобы люди поняли, что игра фантазии не имеет границ. И хочу знать, какими фантазиями забавлялись они.

Я объяснил Бонни, как нам с ней повезло, что мы можем беседовать о наших фантазиях. Не уверен, поняла ли она, в некоторых вещах она дура дурой. Разумеется, она думала, что я хочу заниматься с ней сексом. Бессмыслица. Я уже говорил, но теперь напишу большими буквами:

ДРАКУЛЕ СЕКС ОТ БОННИ НЕ НУЖЕН.

Да и ей тоже. Тем более, его Бонни совсем не привлекает.

Правда, Бонни, это бы испортило нам всю Игру. Дракуле нужно нечто иное, включить в Игру третьего. Я говорил Бонни, она колеблется. Убежден, когда она не со мной, то совсем иная. Рассказала, что в детстве каждое воскресенье ходила в церковь. Когда случалось провиниться, отец её бил, и мать наказывала. Я спросил, возбуждали ли её страдания мучеников, дал ей пару книг о пытках и подобных вещах; ей было интересно, я видел, но не знаю, что она чувствовала потом. Я расспрашивал, мучила ли она животных, рассказал о кошке, которую видел когда-то, давным-давно. Мальчики повесили её вниз головой и содрали шкуру. Неужели это было? А если было, неужели я в этом участвовал? Не знаю, не помню. Но Бонни мне не ответила, а когда я снова спросил, мучила ли она зверушек, нахмурилась. Полагаю, что да.

Рассказал Бонни, во что я верю. В жизни главное - это власть. Люди в большинстве своем глупы, у них нет никакой Власти, даже в мечтах. Нынче все так измельчало. Я испытал её, прочитав из великого учителя Ницше: "Все утратившее мужественность, все, что превращает нас в рабов, - все это хочет сегодня быть хозяином человеческой жизни. О, мерзость! Мерзость! Мерзость!".

Казалось, на неё это подействовало. Бонни меня обожает, признает мое превосходство. Это правильно.

Третий в нашей Игре очень важен. В единице есть нечто магическое один всегда один - и треугольник тоже. Двое - нечто совсем иное. Это было моей проблемой в прошлом. Какова же связь между Сексом и Страданием?

Уже скоро. Я установил контакт с Третьим. Очень многообещающе, хотя и приходилось быть осторожным. О Бонни я не упоминал. Мечтаю о том моменте, когда мы встретимся все втроем, когда будем общаться вместе, как общается Бонни с Дракулой в свободном полете фантазии.

Для подготовки я купил магнитофон. Что-то он запишет?

ГЛАВА VI

ИСЧЕЗНУВШИЕ

Анна-Мари была свободна каждый вечер, но обычно предупреждала Пенелопу, если хотела задержаться позднее одиннадцати. Двадцать седьмого мая в восемь вечера она вышла из дому. Пенелопа заметила,

или ей это показалось, что девушка возбуждена и взволнована. Собиралась вернуться она около полуночи.

В два часа ночи Пенелопа отправилась спать. Утром Анны-Мари дома ещё не было. Пенелопа и Дик совещались за завтраком, не уволить ли её, когда наконец покажется. На другой день, в воскресенье, позвонили в полицию.

В среду утром, первого июня, в полицейский участок Роули пришел Дарлинг. Обратился к сержанту Сандерсу, который знал его как одного из пяти или шести агентов по торговле недвижимостью в городе. Дарлинг несмело спросил, не известно ли чего-нибудь о секретаре-машинистке Джоан Браун, которая у него работала. В понедельник та не явилась на работу, а когда он зашел к ней узнать, не больна ли, оказалось, что та собрала вещи и уехала.

– Понимаю, сэр. Она вам ничего не говорила? Вам не казалось, что ей разонравилась работа и она собирается уйти?

– Ничего подобного. Я был вполне удовлетворен её работой.
– Звучало это как показания перед судом.
– Это очень странно. И прискорбно. Она была обязательна, что сегодня редкость. Если вернется, другой секретарши мне не нужно.

– Долго она проработала у вас?

– Нет, недолго. Месяца три.

– Не знаете, у неё дома не было никаких неприятностей?

– Дома...
– Дарлинг, безупречно одетый, с "бабочкой" в горошек, задумался над этим словом.
– Даже не знаю, где её дом, мы никогда о нем не говорили. Здесь она снимала комнату. Полагаю, приехала из Лондона.
– Он оперся на барьер.
– Вы, возможно, думаете, что я зря поднимаю панику, сержант, но не понимаю, почему она ушла, не сказав мне ни слова, не оставив письма. Это странно.

Сержант, который и в самом деле думал, что Дарлинг зря поднимает панику, обещал заняться. Донесение о двух исчезнувших девушках попали на стол сержанту Плендеру из криминальной полиции. Он доложил о них шефу, инспектору Харли.

Был жаркий день, в воздухе пахло грозой. В кабинете Харли было слишком душно. Инспектор не относился к людям, которые ищут работу на свою голову.

– Не понимаю, чего вы всполошились, Гарри.

– Исчезли две девушки, инспектор, двое за четыре дня.

– Нельзя утверждать, что Браун исчезла. По донесению, она собрала вещи и уехала. Она же все забрала, да?

– Да, но, по словам миссис Рэмсон, её хозяйки, была очень расстроена, особенно последние два дня. И не упоминала, что хочет уехать, хозяйку это удивило не меньше, чем её начальника, Дарлинга.

– Агента по торговле недвижимостью? Я его знаю.
– Харли поцыкал зубом.
– Что это была за девушка, местная шлюшка?

– Нет, инспектор. Скорее, особа сдержанная и замкнутая.

– Как она уехала, вы выяснили?

– Нет. Я расспрашивал и на вокзале, и на автобусной станции, но её не помнят. Это неожиданность. Фото у нас нет.

– Но уехала она по своей воле, в этом нет сомнений.

– Я так не думаю. Тут ещё второй случай...

– А, та француженка...

– Да. Анна-Мари Дюпон. Служанка у Сервисов. Полагаю, особа с ветерком в голове, но не слишком испорченная. Оставила чемодан, одежду, обувь вообще все.

Инспектор взглянул на фотографию, приколотую к донесению Плендера,

– Очень миленькая. Вы же сказали, с ветром в голове, вот её ветром и сдуло.

Плендер шутку не принял.

– Значит, все барахло оставила здесь. Это ничего не значит. Ставлю десять к одному, что работает сейчас в каком-нибудь стриптиз-клубе, где тряпки ей не нужны. Знаете, каковы по большей части эти иностранки, что приезжают к нам учить язык? Профессионалки, которые строят из себя любительниц.