Игра в чужую жизнь
Шрифт:
– Мы только посмотреть, – зачем-то начала оправдываться Лин, чувствуя себя виноватой
– Посмотреть? – переспросил метаморф. – Тогда хорошо, – он неожиданно улыбнулся, – кукушки любят, когда их дети оказываются в центре внимания.
– Да какие такие «кукушки»?!!
– Местные жители. Вы заметили, что они немного отличаются от обычных людей?
– Еще бы! – дружно заверили его друзья.
Кари продолжил:
– Они из племени летунов, не-люди. Пришли в Храмовые земли давным-давно, связи с Лесом не поддерживают, хотя сохранили большинство старых обычаев. А кукушками их называют за обыкновение дарить первого в семье ребенка
Он и договорить не успел, когда гвардеец сорвался с места, спеша вернуть «покражу» до того, как любящий родитель превратит ее в «подарок».
Лин указала на продолжавшего делать подкоп петуха:
– А почему у него глаза красные?
– Вся здешняя живность пришла со Скалы. Далеко отсюда они не выживают, но тут размножились, священными животными считаются. Много еще вопросов? Давай поедим, а?
* * *
– А-а-а! А-а-а! – раздавалось над деревней.
Вопреки ожиданиям, паломников разбудило отнюдь не кукареканье или гогот гусей, а эти пронзительные вопли. Впрочем, неудивительно – с вечера они же не давали уснуть до тех пор, пока кто-то из гартонцев не пригрозил оставить крикуна без головы. Ребенка кое-как успокоили…
Девушка подозревала, что во всем виноваты их с Марком «исследования».
Над Скалой Перемен клубился туман. Не очень густой, позволяющий видеть и вершину утеса, и широкую утоптанную тропу, коей предстояло туда взбираться. Однако необычное чувствовалось даже у подножия Скалы. Трава здесь была нежно-зеленая, словно каждую былинку выкрасили в этот насыщенный цвет. По ней яркими пятнышками то и дело вспыхивали цветочные бутоны – распускались и закрывались, не обращая внимания на солнце. Летали мухи и пчелы, старательно греблись в земле куры, что-то выискивали утки, порхали неприметные воробьи. Впрочем, торжественности момента не чувствовалось – как-никак, седьмой храм по счету, успели церемонии приесться…
Лин издевательски произнесла:
– Мужчины вперед! – и пристроилась в конец длинной процессии, взбиравшейся на Скалу.
– А-а-а-а-а! – раздалось у нее за спиной.
Девушка вздрогнула и обернулась. Прямо на нее несся маленький летун, протягивая на вытянутых руках отнюдь не миниатюрного младенца. Того самого. Вчерашнего. Кукушкиного! Она едва не завыла в голос…
Но сей «подарок» адресовался не ей. Летун миновал обреченно застывшую «принцессу» и вручил свою ношу не подозревающему подвоха Марку. Ребенок замолчал, будто у него отключили звук.
– Что за… – начал было возмущаться гвардеец, однако ему вежливо пояснили:
– Маленький Гилик считает вас своей мамой…
Ожидать реакции свежеиспеченной «мамаши» кукушка не стал, быстро развернулся и скрылся среди других соплеменников, вышедших всей деревней посмотреть на зрелище.
Марк растерянно сбежал вниз, попробовал сунуть свое зубастое сокровище кому-то из сослуживцев, но те мигом образовали вокруг него пустое пространство – связываться с кукушонком не хотел никто.
– Потом разберешься! Иди уже! – приказал гвардейцу Малдраб Четвертый, досадуя из-за задержки.
– Где один, там и двое, – задумчиво, словно про себя, заметил Грайт, легким движением руки посылая благоразумно притихшего бастарда
Лин мысленно схватилась за голову. Пожалуй, рядом с малышом Вим постыдится издавать свое коронное «И-и-и-и-и-и-и-и!», однако путешествие к Лито все равно обещало быть веселым…
Тропинка начинала подниматься довольно-таки круто, но вскоре наклон значительно уменьшился, и спустя некоторое время под ногами паломников змеилась широкая мощеная дорога, проложенная на равнине. Девушка оглянулась. Вокруг простирался бесконечный луг, лишь далеко на севере возвышались горы с заснеженными вершинами. Ради интереса она пошла назад.
– Детка, ты куда? – окликнул ее Марк. – Теперь только вперед! Здесь вход и выход разные!
Лин все-таки прошагала еще немного, но подножия Скалы Перемен не было. Что ж, вперед так вперед!
Она немного отстала от гурьбы, осматриваясь по сторонам и поражаясь царящей здесь идиллии. Синее-синее небо с белыми, не закрывающими солнце, облаками. Мягкая густая трава без единой соринки, крупные цветы на высоких стеблях. Высоко в небе ширяют большие птицы, вдали то и дело пробегает какая-то зверюшка. На западе виднеется извилистая неторопливая река с песчаным пляжем и небольшими дубравами по обоим берегам. Ветерок обдает прохладой, яркое солнце совсем не припекает. Мир-мечта, легкий и приветливый… умиротворенный…
Хранители держались в отдалении – видимо, понимали, что ей хочется побыть в одиночестве. Марк все присматривался к своей ноше, ожидая скорых неприятностей, метаморф с независимым видом выискивал опасности. Геданиот уже скрылся из виду, даже не взглянув на прелести этого мира. После предательства своих хранителей (Лин было очень интересно, что же такого посулила им Снежа) он вообще стал задумчивым и постоянно рвался вперед, будто надеясь в движении выбросить из сердца горечь.
Вим, разрываясь между братом (искренне его игнорирующим) и девушкой (не обращающей на него внимания с гораздо более сочувственным видом), отдал предпочтение последней, не приближаясь, тем не менее, слишком близко. Парни косились на мальчишку со снисходительной усмешкой, но прочь не гнали, а он все таращил глаза, словно пытался разглядеть нечто, скрытое внутри «Ее Высочества».
Идиллия продолжалась недолго, вплоть до того момента, когда впереди показался принц, степенно бредущий назад. Поравнявшись с хранителями Лин, он угрюмо предложил:
– Думаю, стоит повернуть обратно. Там… не слишком правильное место.
– Не выйдет, – с сожалением возразил Марк. – Вон, принцесса уже пробовала – бесполезно. А что там?
– Живые растения, – отрезал Геданиот, не вдаваясь в подробности.
Гвардеец неуверенно заметил:
– Так они ж все вроде как живые… Воду из земли тянут, навоз любят…
– Но не разговаривают, не бегают и не кусаются! – продемонстрировал принц след крепких зубов на запястье. – И это только маленькие были, они шустрые. Большие двигаются медленнее…
– Я пойду вперед, – решительно заявил метаморф.
Ему никто не возразил – какой смысл? Да и умчался он слишком быстро…
Дорога подвела к деревянному мостику, перекинутому через реку. За ней начиналось поле, усаженное небольшими голубыми цветками с детскими лицами. Завидев путников, они устремились вперед, быстро перебирая коротенькими ножками-корешками. На дороге эти создания долго не задерживались – выскакивали, пытались оторвать кусочек от кого-то из паломников и мигом возвращались обратно, на плодородную почву.