Игра в имитацию
Шрифт:
Можно было бы надавить на Тайлера, убедить его повлиять на отца, чтобы шериф уделил внимание лагерю в Аппалачах, но… Теперь она совсем не уверена, что милому кудрявому мальчику в клетчатой рубашке можно доверять.
Паранойя. У неё точно развивается паранойя.
В голове мгновенно оживает суровый голос рационального мышления — твердит, что подобная подозрительность ко всем окружающим чревата самым настоящим психическим диагнозом, но… Аддамс никак не может избавиться от интуитивного ощущения, что упускает какую-то важную деталь, не позволяющую сложить единую картину.
Сама
Отполированный до блеска автомобиль послушно выравнивается — и в ту же секунду яркий свет фар вырывает из темноты силуэт собаки, бегом метнувшейся через дорогу.
Рефлексы срабатывают быстрее мозга — Аддамс круто выворачивает руль, и едва не попавшее под колёса животное скрывается из виду. Она мимолётно успевает подумать, что всё обошлось… но подводит скользкий от дождя асфальт. Шины на секунду теряют сцепление с дорожным покрытием, и Мазерати на полной скорости вылетает на обочину. Уэнсдэй быстро бьёт по тормозам, но уже слишком поздно — морда автомобиля резко ухает вниз, угодив прямиком в огромную лужу, больше напоминающую болото.
Приборная панель гаснет, двигатель глохнет.
Oh merda, только этого не хватало.
Она в сердцах ударяет кулаком по рулю и нажимает на кнопку зажигания — но мотор издаёт лишь странный короткий хлопок и отказывается заводиться. Похоже, вода проникла через воздухозаборник прямиком в двигатель и вызвала гидроудар.
А значит, она застряла посреди пустынной трассы поздней ночью под проливным дождём.
Худшего расклада и вообразить нельзя.
Бурча себе под нос непечатные выражения на итальянском, Аддамс выходит из машины — холодная грязная вода в проклятой луже доходит почти до середины икры и тут же заливается в ботинки. Не особо понимая, что можно предпринять в такой плачевной ситуации, она открывает капот и включает фонарик на телефоне — но тусклый рассеянный свет не позволяет толком ничего рассмотреть.
Да и какой в этом смысл?
Совершенно очевидно, что потребуется капитальный ремонт двигателя. Вот только выбраться отсюда глубокой ночью — явно задачка со звёздочкой.
Вернувшись в машину, она торопливо открывает строку поисковика и вбивает запрос «Эвакуаторы Бостона». Первые два номера не отвечают, а по третьему сухо сообщают, что в данный момент свободных эвакуаторов нет, и рекомендуют перезвонить через пару часов.
Перспектива торчать неизвестно сколько времени на обочине дороги абсолютно не прельщает. Уэнсдэй напряжённо барабанит пальцами по кожаной оплётке руля, раздумывая, кому можно позвонить.
И хотя лимит доверия к сыну шерифа Галпина немного иссяк, выбора особо нет — пролистав вниз список контактов, она набирает номер Тайлера. Но он не отвечает. Ни после первого гудка, ни после пятого. Оно и немудрено, часы в верхнем левом углу экрана показывают пятнадцать минут третьего — большинство людей в такое время уже преспокойно спят в своей постели. И только она одна сидит в заглохшей машине в идиотском насквозь мокром маскарадном костюме.
Немигающий взгляд угольных глаз снова падает на разблокированный экран телефона. Строчкой выше
— Да? — он снимает трубку после первого же гудка. Голос звучит неожиданно бодро — по всей видимости, профессор не спал.
— Здравствуй, — дежурное приветствие, просто вынужденная дань банальной вежливости. Аддамс выдерживает тягостную паузу, подбирая подходящие слова. Задача не из лёгких. Она не привыкла просить о помощи и абсолютно не умеет этого делать. — У меня проблема.
— Вот как? И что же с тобой приключилось в такой поздний час? — в ровном мужском голосе отчётливо слышатся снисходительные, даже насмешливые интонации. Ей приходится совершить над собой поистине титаническое усилие, чтобы не отпустить ядовитую колкость и не сбросить звонок.
— Я на шоссе Сейлем Тернпайк. Сломалась машина, — Уэнсдэй едва не скрипит зубами от досады, всеми силами стараясь не обращать внимание на снисходительный тон проклятого профессора. — Вылетела с дороги в лужу на обочине. Думаю, произошёл гидроудар.
— Ты цела? — небрежная расслабленность в голосе Торпа мгновенно исчезает, сменившись чем-то похожим на беспокойство.
— Вполне. Чего не скажешь о машине, — она обводит печальным взглядом потухшую приборную панель и открытый капот.
— Сбрось координаты в SMS, я сейчас приеду, — неожиданно заявляет Ксавье, избавив её от необходимости опускаться до просьбы. Даже неожиданно, что он согласился так быстро.
— Спасибо, — благодарность срывается с губ совершенно на автомате. Просто осознание, что ей не придётся торчать на обочине пустынной трассы до самого утра, приносит несказанное облегчение, только и всего. Невольно смутившись собственной нестандартной реакции, Аддамс поспешно сбрасывает звонок и быстро отправляет сообщение с координатами местоположения.
Дождь немного успокаивается — тяжёлые крупные капли шумно барабанят по лобовому стеклу, но видимость становится чуть лучше.
Вот только в заглохшей машине очень быстро становится холодно, а насквозь промокшая тонкая рубашка и короткие джинсовые шорты ничуть не греют.
Уэнсдэй обнимает себя руками, потирает дрожащими ладонями плечи в попытке разогнать кровь, но ничего не помогает — к моменту, когда на горизонте появляется свет фар профессорского Шевроле, у неё буквально не попадает зуб на зуб.
Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду, она выходит из машины, окончательно промочив ноги в глубокой грязной луже и останавливается у края извилистого шоссе. Огромный белый внедорожник мигает поворотником и замедляет ход, чтобы припарковаться возле обочины.
— Привет, — Торп выходит на улицу, подсвечивая себе фонариком на телефоне. Обводит внимательным взглядом Мазерати, по самые фары увязший в топкой грязи, и его дрожащую от холода хозяйку, после чего сокрушённо цокает языком. — Чёрт, и как ты вообще умудрилась?
— Собака на дорогу выскочила, — неохотно отзывается Аддамс и зябко ёжится в бесполезной попытке согреться.
— Не знал, что ты у нас любительница бродячих пёсиков, — чёртов профессор иронично усмехается, но тут же становится предельно серьёзным, заметив её плачевное состояние. — Чёрт, да ты же вымокла как лягушка.