Игра в кубики
Шрифт:
«Кто придумал ремонтировать оба лифта сразу? – раздраженно подумал Борис, глядя в окно и мечтая оказаться сейчас где угодно, только не в редакции. – А может, ну ее, статью эту? Завтра допишу…»
Он уже закрыл погасший ноутбук и даже выдумал благовидный предлог, под которым сможет исчезнуть из редакции на остаток дня, принялся наводить порядок на столе, но тут в кабинет буквально вломилась секретарша главного редактора:
– Борька, тебя шеф требует срочно!
– Зачем? – поморщился Борис, чувствуя, что план побега срывается.
– Хочет, чтобы ты срочно метнулся
Пальцы Бориса, сжимавшие карандаш, дрогнули:
– Что?
– Ну, Боря! – заканючила секретарша. – Пожалуйста! Он велел, чтоб через две минуты…
Борис бросил карандаш на стол и поднялся:
– Все, не ной. Иду я.
Кабинет главреда находился на восьмом этаже, в самом конце длинного коридора. В эту часть здания сотрудники редакции всегда ходили с неохотой, «как на расстрел», по меткому определению одного из журналистов – гулкий полутемный коридор напоминал дорогу к месту казни, а кабинет главреда между собой так и называли «расстрельной». Характер у главреда был тот еще…
Секретарша резво обогнала Бориса и успела заскочить в приемную раньше, плюхнулась за стол и нажала кнопку интеркома:
– Николай Николаевич, здесь Нифонтов.
– Пусть заходит, – прорычало устройство.
Борис зажмурился на секунду, несколько раз сжал и снова разжал кулаки и, наконец, толкнул массивную дверь.
Главред стоял у большого окна, заложив руки за спину, и покачивался с пяток на носки, рассматривая что-то на улице.
– Николай Николаевич, вызывали?
– Вызывал, – не поворачиваясь, пробасил главред. Его грубый голос никак не вязался с довольно субтильной невысокой фигуркой и вызывал диссонанс у всякого, кто видел Ник Ника, как за глаза звали его сотрудники, впервые. – Ты, Боря, чем сейчас занят?
– Готовлю статью о коррупции в региональных филиалах столичных вузов.
– Это потерпит, – решительно отрезал главред. – Срочно нужен материал по серийному убийце из Хмелевска.
– А почему я?
– Ну, а кто еще? – вздохнул Николай Николаевич, отрываясь от созерцания улицы. – Ты, Боренька, у меня сейчас самый рейтинговый журналист, к тому же был ведь там недавно, значит, город мало-мальски видел, тебе и карты, как говорится, в руки.
– Вы ведь знаете, убийства – не мой профиль.
– Ну, тебя ведь никто не просит их расследовать или ловить убийцу. Просто напиши о ходе расследования, побольше фактов, что-то такое… – главред защелкал пальцами. – В общем, разберешься. Сегодня же и выезжай, билеты, гостиница – все заказано, срок сдачи первого материала – через два дня.
– Два дня?! – Нифонтов на секунду перестал дышать. – Да я…
– Все, Боренька, все! – легонько хлопнул по подоконнику ладонью главред. – Два дня – это даже с запасом. Свободен.
Нифонтов выругался про себя и в который раз подумал, что название этому кабинету дали не зря – через два дня, если он не сдаст чертову статью, будет стоять у стены перед направленным на него дулом пулемета. Гнева Николая Николаевича в редакции опасались все…
Ехать
«Но, чувствую, сегодня же вечером мне придется нарушить данное себе слово, – зло подумал он, садясь за руль серебристой «Ауди». – Трястись всю ночь в поезде, потому что самолеты туда попросту не летают, потом идти на поклон к какому-то следователю, который, почувствовав свою власть, разумеется, начнет кобениться и набивать себе цену – не слишком ли это для журналиста моего уровня? Послал бы практиканта какого… На черта мне этот Хмелевск… век бы его не видеть».
Поезд отходил через три часа, у Бориса было еще достаточно времени, чтобы собрать необходимые вещи и добраться до вокзала.
Он ходил по своей новой, просторной квартире на пятом этаже всего полгода назад сдавшегося в эксплуатацию дома и злился, злился…
Нифонтов не любил командировки, ненавидел гостиницы и поезда, его страшно раздражала необходимость оказываться там, где он не хотел. А Хмелевск, в котором он побывал не так давно, не вошел в список его любимых мест на планете.
Но отказаться от командировки он тоже не мог – и так уже сумел сплавить коллегам три предыдущих. Ник Ник, конечно, сделал вид, что не заметил, но эту он ему точно не простит.
С сожалением окинув взглядом безупречно убранную квартиру, Борис закинул на плечо ремень сумки и вышел на лестничную площадку.
Разумеется, тут же открылась дверь квартиры напротив, и оттуда выкатился на велосипеде пятилетний сын соседей Лука – совершенно неуправляемое существо с визгливым голосом и отвратительной привычкой добиваться своего исключительно криком.
– Лука! Лука, куда ты? – раздалось из квартиры. – Вернись! – но Лука, игнорируя зов няни, с размаху врезался в дверь квартиры Бориса – тот едва успел отскочить, а лихой велосипедист, совершенно не смущаясь присутствием хозяина квартиры, чуть отъехал назад и повторил свой маневр.
Нифонтов разозлился – колесо оставило красноватый след на бежевой облицовке двери.
– Так, ну-ка, дуй отсюда! – негромко, но грозно сказал он, и пацан тут же заорал, скривив рот.
На крик соизволила выбежать няня и тут же накинулась на Бориса:
– Вы зачем ребенка пугаете? Я вот в полицию…
– Звоните! – оборвал Борис. – Звоните, я как раз тоже заявление напишу – ваш подопечный мне дверь испортил. Давайте-давайте, звоните – наверняка ваши работодатели будут рады оплатить мне ущерб из вашей зарплаты.
Няня мгновенно оценила ситуацию как невыгодную для себя и обрушилась на умолкшего было Луку:
– Тебе кто разрешил на площадку выезжать? Я вот папе сейчас позвоню, он тебя вечером накажет!
Лука заголосил еще громче, и Борис, не в силах выносить звук его голоса, поспешно направился к лестничному маршу, даже не став дожидаться лифта, чтобы не продлевать свои мучения.