Игра в ошибки
Шрифт:
— Я слушаю.
Голос Яниса прозвучал, как гром среди ясного неба.
— Лиан… Ивар в больнице…
— Что с ним? – побелевшими губами спросила Лиана.
— Три дня назад увезли на скорой… Они пили у Покровского, почти неделю, без остановки, он мне звонил оттуда, звал в гости, но впадать в запой мне сейчас никак нельзя… А потом его прихватило… Думали аппендицит… А это – прободение язвы…
— Чего? – Лиана моментально вспомнила, как Ивар в последний год их совместной жизни периодически жаловался на желудок. Но к врачам идти категорически
— Двенадцатиперстной кишки… Я сегодня собираюсь к нему ехать, подумал, что ты должна знать… Не знаю вот только, пустят ли…
— Где он лежит? В какой больнице?
— Это на Дмитровской, у меня адрес записан и номер палаты.
«Рядом с моим домом,» – машинально отметила про себя Лиана и твердо сказала:
— Я поеду. Где встречаемся?
— Давай в половине седьмого на Дмитровской. На той стороне, где спортмагазин.
«Успею,» – прикинула Лиана.
— Ему что-нибудь нужно? Из еды, из вещей?
— Нет, пока вроде бы ничего не надо. Есть сейчас ему все равно ничего нельзя.
— Ну да… – Лиана отчаянно старалась собрать свои мысли в кучку. Выходило плохо. Можно сказать, совсем не выходило. В голове бился только один навязчивый вопрос, набатом отдаваясь в висках. – Ему… Он… Он…не умрет? – замерев, выдохнула она.
— Его вовремя прооперировали, – сказал Янис. – Вот если бы они подождали еще немного и сразу не вызвали скорую…
— Дурак… Какой же он дурак… – по щекам Лианы потекли слезы. – Что он с собой делает?..
Лиана положила трубку и невидящими глазами уставилась в экран монитора.
— Лианка, шесть уже! Ты что тут до скончания века собралась сидеть? – заглянул к ней в кабинет Митька. Увидел ее лицо и тут же посерьезнел. – Что случилось?
— Ивар в больнице. Три дня назад операцию сделали. Прободение язвы…
— Допился! – ахнул Митька. – Живой хоть?
— Янис звонил, сказал, что вроде бы все нормально… Я сейчас к нему поеду…
Митька участливо застыл на пороге.
— Ты держись, пожалуйста…Может…с тобой?
— Со мной Янис едет, – отрицательно качнула головой Лиана и разрыдалась. – Господи, какой же он дурак!
На Дмитровскую она приехала вовремя. Янис уже ждал ее у магазина. Он взглянул в ее бледное, заплаканное лицо и не сказал ни слова.
— Куда идти? – отрывисто спросила Лиана.
— Тут недалеко, – неопределенно махнул рукой Янис. – Мне сказали… Я сам тут не разу не был…
Словно дождавшись их выхода на улицу, припустил холодный осенний дождь. Лиана шагала вслед за Янисом по раскисшей грязи и не замечала холодных капель, стекающих за воротник ее плаща. Ее трясло мелкой дрожью.
— Аська
— Я знаю, – не сразу отозвалась Лиана. – Она мне писала.
Всю остальную дорогу прошли молча.
В грязном, обшарпанном холле больницы, которая уже лет двадцать как требовала капитального ремонта, Лиана остановила какую-то тетку в грязном халате неопределенного цвета.
— Скажите, 702 палата где?
— Язвенники, что ли? На седьмом этаже. Лифт за углом, – неприветливо отозвалась тетка. – Только без халата и сменной обуви туда нельзя.
— У меня муж там, – глаза Лианы наполнились слезами. Она полезла в сумочку и достала из кошелька деньги. – Помогите, пожалуйста…
Свернутая купюра моментально исчезла в грязном кармане.
— Ладно, иди сюда, – подобрела тетка.
Она завела Лиану в какой-то закуток, сдернула с вешалки старый халат и кинула на пол пару разношенных тапок с дырками на больших пальцах.
— Держи. Пойдешь обратно – повесь на место. Дверь я не запираю.
— Хорошо, – кивнула Лиана. – Спасибо…
Янис неуклюже топтался у дверей.
— Халат только один, – сказала Лиана. – Я поднимусь, а потом пойдешь ты… Хорошо?
— Иди… Тебе нужнее…
Скрипящий лифт распахнул свои двери, Лиана вошла внутрь. Ее колотило все сильнее, в глаза плескались слезы. В голове почему-то навязчиво билось: «Муж – объелся груш…»
Дверь в семьсот вторую палату была открыта. Лиана судорожно вздохнула, вытерла глаза и шагнула через порог.
Пять коек, застеленных тонкими солдатскими одеялами, были пусты. На шестой, накрытый тонкой, застиранной, но чистой простыней лежал Ивар. Глаза его были закрыты, худое тело едва поднималось над кроватью, бледностью лица он мог соперничать с постельным бельем, из левой руки, ощерясь, торчала капельница.
Лиана застыла в ногах кровати, не в силах сдвинуться с места. По щекам ее сами по себе потекли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости.
Веки Ивара дрогнули, он открыл глаза. Несколько секунд, показавшиеся Лиане вечностью, смотрел на нее, потом попробовал усмехнуться. Усмешка больше походила на гримасу боли.
— Ну, здравствуй… Видишь, как меня угораздило…
Лиана молчала, глотая слезы.
— Спасибо Милке, не бросила в трудную минуту, – слова давались Ивару с явным трудом. – Всю ночь со мной сидела, говно из-под меня вывозила…
— Ивар, как же ты так… – прошептала Лиана.
Ивар поморщился. И Лиана поняла, что ему неприятно ее присутствие здесь. Ему неприятно, что она видит его беспомощным и распятым на этой больничной кровати, прикованным к ней слабостью и капельницей, ему, который обещал ей, что через год о нем будут трубить на всех перекрестках, как о восходящей звезде рок-н-ролла, ему, которому для достижения этой высокой цели мешало только одно – Лиана…
— Там Янис внизу, – сказала Лиана. – Он тоже хотел бы…