Игра в отрезанный палец
Шрифт:
— Двадцать штук, — Иван Львович протянул парню купюру.
Через десять минут машина выехала за пределы города. По обе стороны дороги зеленел лес, стройные высокие сосны выступали иногда из него, как походившие шахматные фигуры.
Глаза Ника отдыхали на этой проносившейся мимо зелени. Это был совершенно другой мир, настоящий мир, в котором все было наполнено жизнью — и люди, и земля, и даже ведра у бровки дороги. Нет, случай — бог жизни! Это точно. Эту поговорку Ник «взял на память» у приятеля Лешки, погибшего во время первой командировки. Дело было в Заире, в их группе прилетело двадцать три человека, а вернулось
Случай — бог жизни.
Слева появился аккуратный двухметровый зеленый забор. Шофер притормозил и остановился перед такими же зелеными воротами, на которых было написано «26-й км».
— Ну как? — спросил Иван Львович, показывая взглядом на деревянный финский домик, к которому от дороги вела посыпанная гравием тропинка. — Здесь раньше партбоссы отдыхали, а теперь все по-другому. Пойдем!
В доме было три комнаты, кухня и веранда. Показав все Нику, Иван Львович уселся на диван и перевел дух.
— Ну вот, теперь кастрюлька с водой на плиту для наших раков и пиво из холодильника, ать-два! — шутливо сказал он после паузы.
Пока Иван Львович возился на кухне, Ник перенес свои два чемодана в спальню и торопливо перебирал вещи, пытаясь вспомнить, куда он положил заготовленный для Ивана Львовича подарок. Наконец рука сама наткнулась на завернутый в кусок кожи старинный турецкий ятаган, купленный когда-то на самаркандском базаре.
Иван Львович вернулся из кухни с пивом и стаканами. Ник встретил его с блестящим изящно искривленным клинком в руках.
— Это вам! Спасибо, что вытащили нас оттуда!
— Да вы что! — испугался Иван Львович. — Из Душанбе тащили этот нож? Вас же могли на любой границе снять с поезда и посадить! О чем вы думали?
— Это не нож, это настоящий ятаган… — устало проговорил Ник. — Извините.
Конечно, не подумал. Но не хотелось оставлять там. В контейнер нельзя было — там таможня каждую тряпку руками прощупывала…
— Ладно-ладно, спасибо! — Иван Львович наполнил стаканы пивом. — Раз пронесло, значит, удача на вашей стороне. Спасибо. На ковер повешу! Красивая вещь. Я сам немного издерганный, извините. Думал, что за нами «хвост» будет, но, слава Богу, вчера ЧП веселенькое произошло, теперь все СБУ на ушах ходит.
Им не до нас. Представляете, на крыше здания СБУ труп обнаружили. Кто-то умудрился на рекламном дирижабле его туда поднять и это все незаметно! Там камер штук двадцать в разные стороны, только не в небо. А этот подарочек прямо с неба опустился. Петля на шее, а второй конец к дирижаблю! Такого еще не было.
Труп тоже, можно сказать, очень уважаемый. Генерал в отставке, помощник президента по вопросам обороны…
— Зачем старика убивать? — Ник пожал плечами.
— Какой же старик! Ему только сорок семь лет, из ранних. Успел и в ГБ послужить, потом в Минобороны, а там год с бумажками за три в строю! Ладно, спасибо ему за наше спокойное прибытие!
Они чокнулись стаканами с пивом.
— Раки уже краснеют! — Иван Львович кивнул в сторону открытой двери на кухню.
Через полчаса Ник остался один.
Ник выпил еще одну бутылку «Подольского» пива — оно ему понравилось. Потом вымылся под душем и, закрыв занавеской окошко в спальне, улегся на широкую кровать. Пока засыпал — чудились ему ритмичные покачивания вагона.
25 мая 1997 года.
Вечер выдался красивый и многозвездный, и пятнадцать минут пустынной дороги от станции метро к родной многоэтажке показались Вите Слуцкому легким мгновением. Он и так, в отличие от большинства жителей месяц назад построенного дома, ходил этой дорогой без страха, всегда готовый или вытащить из кармана пиджака свое новенькое удостоверение следователя уголовного розыска, или показать свою «тэтэшку», висевшую в кобуре под мышкой. Ни то, ни другое применять ему пока не приходилось, ни на работе, ни на этом километровом отрезке дороги, вилявшей мимо стройплощадок еще недостроенных домов к единственному достроенному. Странная логика строителей была Виктору непонятна — почему надо начинать с дальнего дома, а не наоборот, с ближнего к метро? Но кто знает, может быть, начни они с ближнего — пришлось бы Виктору с женой и трехмесячной дочкой все еще тесниться в «ОВД» — общежитии внутренних дел, как они называли хрущевскую пятиэтажку, затерявшуюся среди сталинских строений Печерска.
Теперь пешком на восьмой этаж и — ужин! Лифт еще не установили, так что физическая подготовка новоселов была на высоте, если не считать парочки старичков, поселившихся на двенадцатом этаже.
Виктор по привычке задержался на нижнем пролете узкой лестницы, давая глазам привыкнуть к темноте, потом рванул вперед, одновременно прислушиваясь к звукам бетонного колодца. Не потому, что чего-то боялся. Просто он постоянно забывал дома маленький фонарик — есть ли смысл вообще носить его целый день только ради того, чтобы включить вечером, возвращаясь по темной лестнице домой?
Он прислушивался, чтобы не столкнуться на ступенях с многочисленными соседями, среди которых большинство так же, как и он, пользовались на лестнице ушами и глазами, а отнюдь не фонариком.
Ира, маленькая крашеная блондинка, со стороны казавшаяся подростком, вышла в коридор с дочкой на руках, услышав, как скрежетнул дверной замок.
— Масло купил? — спросила она.
Виктор сразу сник. Чувство вины затмило ту легкую радость, с которой он возвращался домой. Он вздохнул, поняв, что лучше было бы ему вернуться с маслом, чем с этой радостью.
— Значит, будешь картошку лопать просто так, — спокойно произнесла Ира.
Потом повнимательнее присмотрелась к мужу. Заметила застывшую, словно спрятавшуюся улыбку, с которой он зашел в квартиру.
— Ты такой худой! Тебе надо сало есть! — сказала, прищурившись.
Виктор разулся.
— А сало есть? — спросил он.
— В морозильнике.
— Ну так доставай, вместо масла будет! Уложив дочь в коляску, они сели на кухне ужинать. Заедать салом вареную картошку было не так уж приятно, но Виктор молча жевал и то, и другое поочередно, думая, что куда вкуснее было бы нажарить картошки с мелко нарезанным салом. Но это уже в другой раз. Сейчас он решил промолчать — все-таки это он забыл купить масла.