Игра в отрезанный палец
Шрифт:
— Молодец. — Виктор улыбнулся, ему понравилась основательность Занозина. — Еще одно дело, и ты свободен. Езжай в гостиницу «Москва» и выпиши всех постояльцев, останавливавшихся там с девятнадцатого по двадцать первое.
Вернешься, передашь список мне. Я буду ждать.
Стажер убежал. Виктор зашел к майору.
— О, наконец объявился! А то меня твой Занозин замучил! Где шеф? Где шеф?
Я ему объяснил, что в этом заведении шеф не ты, а я, но ему все по барабану!
Кстати, как он тебе?
— То что надо!
— Двадцать
— Я же за рулем и на службе! — Виктор посмотрел на Крысу с удивлением.
— Я тоже на службе, — сказал он. — Ну ладно, если ты за рулем — тогда я выпью. Сегодня пять лет, как жена умерла. Я, в общем-то, человек не траурный, но чего-то грустно…
Он отошел к своему сейфу, открыл. Там стояла бутылка «Смирнова» и пластмассовый стаканчик. Налил себе, выпил и закрыл сейф.
Виктор присел перед столом майора, на котором, наверно, можно было найти все, что угодно, включая и оружие. Он, казалось, принципиально не наводил там порядок.
Майор уселся на свой стул. Потянулся длинный спокойный разговор ни о чем.
Прошел час. В дверь постучали.
— Да! — крикнул майор.
— Товарищ майор, шефа не видели? — послышался голос Занозина до того, как дверь полностью открылась. — А, вот вы где! — обрадовался стажер.
— Мать твою, — устало усмехнулся майор. — Ну хоть в этом кабинете не называй лейтенанта шефом! Слышишь?
— Так точно!
Виктор забрал стажера в свой кабинет. Пробежал глазами два листа, исписанных быстрым дрожащим почерком.
Взгляд остановился на знакомой фамилии: «Сибиров Рефат Абдулкаримович, номер 316». Трудолюбивый стажер даже выписал паспортные данные.
— Класс! Была б у меня лишняя медаль — точно вручил бы! — сказал он. — Добро, до завтра!
Потом Виктор отвез попдвыпившего майора домой на Березняки и уже оттуда направился к себе домой. Посмотрел на часы — четверть восьмого. Вспомнил о праздничном ужине и нажал на педаль газа. Мелькнула мысль о подарке, но тут же Вспомнил Виктор, что подарок от «мужа» Ира уже получила. Решил на днях купить ей что-то действительно от себя, а не от человека с труднопроизносимым отчеством.
— Абдулкаримович, — повторил вслух Виктор. «Зря он боялся, что я язык сломаю», — подумал он, вспомнив, как Рефат представлялся.
Сахно ничуть не огорчился, узнав, что купил похоронный лимузин. «Мертвым меня на такой машине не повезут, пусть хоть живым покатаюсь!» — сказал он.
И они катались уже несколько дней. Делать особенно было нечего. Погода в Кобленце стояла спокойная — ни жаркая и ни холодная. Один раз они даже заехали на гору, где массивными каменными стенами возвышалась над городом крепость прошлого века. Эта поездка немного огорчила Сергея. Он понял, что машина не настолько мощная, насколько выглядит. Но высоту она «взяла», пусть и с трудом.
— Она же не рассчитана на гонки с гробами, —
— Зато красивая, — успокоил сам себя Сахно. Красивый похоронный лимузин бензин жрал со славянской жадностью — уходило около пятнадцати литров на сотню километров по городу. Сахно как-то вечером решил изучить мотор, думал, что с бензонасосом что-то не в порядке. Оказалось, что в порядке. Тогда он махнул рукой. Еще бы не махнуть, если за бензин, как и за все остальное, платил Ник.
Появилось у Ника и Сахно в Кобленце любимое место, открыл которое Сергей.
Оно называлось Deutshe Ecke — Немецкий Угол — место слияния двух рек: Рейна и Мозеля. Реки . сливались под острым углом, и на этом острие суши за перманентным слиянием рек следил огромный бронзовый канцлер Вильгельм.
Лимузин они ставили за памятником, а сами посиживали на скамейке, глядя на воду. Разговаривали в эти моменты мало. Сидели, ели сделанные из общего гостиничного завтрака бутерброды и запивали их колой или пепси.
Два раза Сахно сам срывался среди ночи покататься по ночному городу, и это вызывало у Ника, по крайней мере, удивление. Он даже чуть завидовал Сахно, который, не зная немецкого, чувствовал себя в городе, как рыба в воде.
Говорившему по-немецки Нику, казалось, в Кобленце не было так уютно, как его напарнику. Он уже начинал понемногу нервничать: деньги потихоньку таяли, а к ним в гостиницу никто не приходил. Если б не жена с Володькой, застрявшие по его милости в Саратове, он бы, конечно, беспокоился меньше. Но ведь они ждали от него известий. А известия могли появиться только после того, как порученное ему дело будет завершено и он заработает таким образом и возвращение в Киев, и квартиру, в которую их можно будет сразу вызвать.
Прошел еще один день, и Ник сосчитал оставшиеся марки — тысяча семьсот пятьдесят. Вроде бы и не мало, но ведь и гостиница у них пока не оплачена.
Большая часть денег ушла на бензин.
Ник после завтрака подошел к гостиничному старику, который, несмотря на свою явно выраженную нелюбовь к Сахно, к нему, Нику, относился неплохо.
Спросил, сколько они уже должны за гостиницу.
— Девятьсот шестьдесят марок, — ответил старик, пощелкав клавишами компьютера.
Ник вспомнил о карточке, полученной от Ивана Львовича. Порылся в кармане, достал ее. Показал старику.
— «Американ экспресс»? — присмотрелся старик. — Конечно, ею за все можно платить.
Ник расслабился. Мог бы и раньше о карточке вспомнить, сэкономил бы время, потраченное на пересчет купюр в коричневом конверте.
— Ну что, поехали? — подошел к нему в фойе Сахно, держа по два завернутых в салфетки бутерброда в каждой руке.
— Куда сегодня?
— Сначала заедем в один райончик тут неподалеку, а потом махнем за город.
«Райончик неподалеку» оказался грязным пригородом километрах в двадцати от центра города.