Игра в поддавки

Митич Александр

Вспомнил я и о том, как Нашатырь пропал без вести три года назад.

Это было зимой, в канун Нового года. Мы дважды ходили его искать в окрестностях ЧАЭС, откуда его ПДА в последний раз посылал сигнал подтверждения. И оба раза — с нулевым результатом.

Кто- то из «монолитовцев», с которыми общался на тему Нашатыря по нашей просьбе Любомир, сказал, что и впрямь видел его тело у северного входа на территорию АЭС. И что следы насилия на теле явственно указывали на то, что сталкером собиралась отобедать оголодавшая псевдоплоть. Эх, Нашатырь-Нашатырь… Какой сталкер был! А пропал как заяц.

Впрочем, кто как, а я лично никогда «монолитовцам»

не верил. С чего бы мне верить про псевдоплоть и Нашатыря? Уж больно Нашатырь опытный был, чтобы стать добычей переродившейся свиньи…

— Я в «Лейку» к тебе не приходил, потому что хотел понять, какая она, другая жизнь, — наконец ответил Тополь.

— Как ты думал это понять, брат?

— Ну, «Лейка» и все наше шевеление вокруг нее — это как бы и есть моя «основная жизнь». Ходишь за хабаром, продаешь его Хуаресу, потом пивцо потягиваешь, знакомишься с барышнями… В Ялту отдыхать ездишь, там гудишь в казино или на катере рассекаешь… Это и есть «основная жизнь». Так вот к тому моменту, как мы с тобой поссорились, у меня такое чувство вызрело, что меня от этой основной жизни уже порядком тошнит, просто выворачивает! Упаси Черный Сталкер, меня тошнило не от тебя конкретно. И не от Женьки, хоть она и дрянь. И не от «мохито», который смешивает Любомир, хотя в нем, как на мой вкус, слишком много мяты. И даже не от необходимости все время пересекать Периметр, трястись за свою шкуру, выцеливать обнаглевших бюреров и воевать со случайными снорками…

— От чего тогда?

— Да от всего этого вместе! Это как коктейль из рома с колой. Тебе может до смерти осточертеть ром с колой. И ты даже смотреть на эту коричневую жидкость в стакане не сможешь без отвращения. Но к самой коле или к самому рому у тебя, возможно, никаких претензий и не будет.

— И ты решил найти другую жизнь, которая была бы не похожа на эту самую «основную жизнь», и поэтому устроился служить на Речной Кордон? — проявил догадливость я.

— Ну, если бы я действительно хотел устроить себе Другую Жизнь, я бы уехал в Магадан, пошел пахать на золотые рудники, женился на учительнице младших классов по имени Зина, она родила бы мне двух деток — мальчика и девочку, — и жил бы я себе поживал в двухкомнатной квартире посреди спального района этого самого Магадана. А так, на Речном Кордоне, это была лишь «в чем-то другая жизнь», а не сама «другая жизнь». Понимаешь?

— В общих чертах, — кивнул я. — Ну и как, успешно это ты… на Речном Кордоне?

— С одной стороны, вроде да. Я хотел перемен — я перемены получил. Но с другой стороны, на Речном Кордоне оказалось скучновато.

— Французы заманали?

— Они, родимые. Лягушатнички… Бонжур-тужур, мерси-вуаси… В шары свои как начнут играть — хоть святых выноси. Я тупее игры в жизни не видел! Или вот вино пили все время — за завтраком, за обедом, за ужином. А мне лично — что от этого вина? Оно мне не впирает, между прочим. Так, пустая трата времени… Все равно что компот хлебать! Или вот, бывало, как примутся губу катать, кто и что себе купит, когда из армии уволится! А я слушаю все эти губозакатайки и думаю: вы сначала доживите до увольнения, а потом уже и будете онанизмом заниматься, так ведь и сглазить можно… Но молчал, конечно. А ведь прав был, как теперь выясняется.

— Приставали? — спросил я встревоженно, припоминая читаную в газете статистику, согласно которой двадцать процентов мужчин Франции во время социального опроса признались в том, что хотя бы один раз имели гомосексуальный

контакт. «А сколько же процентов не признались, промолчали?» — ужасался по этому поводу я.

— Да нет. Они нормальные были. Только скучные очень…

— А наши?

— Да и наши занудами оказались — в карты разве что неплохо играли. Но самое мерзкое — это ощущение, что ты просто занимаешь чье-то место. Что на твоей должности должен работать какой-нибудь Петя Сидоренко, Олесь Прохорчук или Джамаль Абдуллаев, молодой честный парень, который хочет добра, которому характер свой ковать надо… А мне чего характер ковать? У меня он уже и так… чугунный! — Тополь посмотрел на меня не без самодовольства.

— Что есть, то есть, — согласился я с «чугунным» характером. — Но, кстати, заметь, будь на твоем месте тот самый молодой парень, условный Петя Сидоренко, он бы вчерашнюю ночь вряд ли пережил. Так и остался бы там лежать на крыше капонира. Навсегда.

— С этим я спорить не буду. — Тополь степенно кивнул.

— То есть я очень вовремя явился. Потому что ты и сам уже собрался уходить, верно?

— Думаю, еще пару месяцев я на чистом мазохизме протянул бы… А кстати, что тебя-то, кроме мук совести и желания мириться, ко мне привело? Ты что-то там про озеро упомянул во время допроса. Это правда была? Или так?

На какие- то доли секунды мне захотелось рассказать Тополю все. Про визит Рыбина-в-штатском, про контейнер КМПЗ, затерянный невесть где на берегах Янтарного озера, про секретность и про мегагонорар, обещанный мне за то, что контейнер этот в «Лейку» невредимым доставлю.

Но потом меленькое благоразумие взяло верх.

Мне вдруг показалось: если я скажу всю правду, Тополь точно откажется. Придумает какой-нибудь предлог, разведет философию вроде этой, про «основную жизнь» и «другую жизнь», и… откажется. В конце концов, он ранен, он устал, имеет право. И я решил, что пора вытаскивать из рукава главный козырь.

— Повод был, конечно. Мне тут Синоптик на одну штуку наводочку дал. Незабесплатно, как обычно. И я подумал, что… ты мне не простишь, если я тебе о ней ничего не скажу.

Я посмотрел на Тополя со значением.

Мне хотелось, чтобы он сам догадался, что я имею в виду.

В наступившей ошеломляющей тишине — дождь прекратился, в воздухе пахло отсыревшим деревом и шампиньонами — я услышал, как в большой голове Тополя скрипят от натуги его большие мозги.

— Про «звезду», что ли? — наконец спросил Тополь. Его глаза лучились неподдельной детской надеждой.

— Про «звезду»! — радостно подтвердил я.

— И где она?

— Да за Янтарным озером. В районе скважины номер девять.

— Серьезно, что ли? Два раза там был и никакой «звезды» не видел!

— Видел… Не видел…Ты же знаешь, Синоптик — надежная фирма.

— «Звезда Полынь»… Круто! Вот это круто, да! — всплеснул руками Тополь и улыбнулся глупо-счастливой улыбкой школьника, которому пообещали на день рождения железную дорогу самой дорогой модели.

— Так что, если хочешь, можешь туда хоть сейчас отправляться.

— Отправляться… Ты имеешь в виду — одному отправляться? — недоуменно спросил Тополь.

— Ну да. — Я сделал лицо скромняги.

— Ну уж нет. Я если пойду, то только с тобой. Один — один не пойду. Тем более за озеро.

— Если так, то я с удовольствием! Я был уверен, что ты так скажешь. Готов идти практически когда угодно.

— А точнее? Когда? — спросил Тополь, нетерпеливо потирая руки.