Игра в поддавки
Шрифт:
И Хвост это понимает. Короткие очереди с его стороны следуют одна за другой, и на сей раз не прижат к земле уже я, а он бочком, как краб, начинает пятиться от меня. Куда ты пятишься, болезный? В прятки со мной поиграть хочешь? Некуда тебе от меня уйти, и ты это уже понял. Ну вот, патроны в магазине у тебя кончились, укрылся ты и ближайшие две секунды будешь занят, чего мне и надо…
В три прыжка я уже наверху. Вычет тоже здесь, прячется за деревом, как партизан. Вот теперь, Хвост, везуха твоя кончилась, теперь ты мой, живым я тебя из оврага не выпущу. А ты как думал? Не надо было тебе играть со мною в эти игры.
Он и не сомневается, поскольку орёт, надсаживаясь:
— Погодь, Чемодан! Давай потолкуем!
— О чём нам с тобой толковать? — я в ответ.
— Я хочу уйти.
— Правда? — Меня одолевает смех.
— Дай мне уйти, Чемодан! — взывает Хвост. — «Шнек» будет твой, и весь наш хабар тоже твой. Пустым уйду. Ты только не стреляй, Чемодан! Ну, сглупил я…
— Я заметил.
— Ну так пойду я, а? Вот гляди, я кладу «шнек» на рюкзак, а вот и остальной хабар…
Противно слушать его заискивающий голос. Трусит, сволочь.
— Не пойдёт. Тащи всё сюда. Оружие оставь внизу.
— И рюкзаки тащить? — плаксиво вопрошает Хвост.
— Ага.
— Я быстро, я сейчас…
Куда только подевалось его ранение! Спешит, пыхтит, карабкается, волочит груз. Вернув Вычету автомат, делаю ему знак — сместись, мол, неровен час Хвост что-нибудь выкинет… А если нет? Что мне с ним делать, если он не станет глупить? Хладнокровно застрелить без лишних слов? Ранка моя на плече щиплет и злит, но текут секунды — и я понимаю, что не убью Хвоста. Пусть Зона убивает его, если ей это надо, а я не стану марать рук.
Наверное, последняя мысль никак не отражается на моем лице, потому что выбравшийся на карачках из оврага Хвост выглядит жалко. Он уже в роли жертвы. Ох, повожу я его сейчас мордой по дерьму! Будем считать, что натешусь вволю, хотя лично мне от этого никакого удовольствия. Но не отпускать же его просто так! Он у меня в ногах изваляется, паскудную жизнь свою выпрашивая!
— Положи оружие. Чемодан, — неожиданно раздаётся за спиной. Гляпа. Неучтенный фактор. Сглупил-то, оказывается, не Хвост, а я… Кошусь на Вычета, но и он под прицелом. Стрелять Гляпе удобно, мы с Вычетом почти на одной линии. Был бы я один — рискнул бы метнуться вбок, упасть и открыть огонь в падении, но у математика не та выучка. Он смотрит на меня, и я показываю глазами: выполняй. После чего приседаю и медленно кладу пистолет на раскисшую землю. Всё, приехали.
Зато у Хвоста на морде чудесная метаморфоза — весь спектр от отчаяния и обречённости через бурное счастье к злорадному: «Ну и кто тут теперь хозяин?». Ох, чую, зря он это. Недооценивает он своего напарника, а я, кажется, начал его понимать.
— Отойди от них, Хвост, — командует Гляпа. Голос его от волнения чуть срывается, но мне ясно: парень шутить не станет.
Хвосту это тоже ясно.
— Ты что? — Хвост аж задыхается от возмущения. — Ты чего, а?
— Того, что отойди от них. Иначе — извини уж…
— Слушай, ты не шути так! — Хвост делает большие глаза. — Ты не…
— Положи вещи, спускайся в овраг, подбирай своё оружие и дуй на ту сторону, — уже спокойнее распоряжается Гляпа. — Понял?
— Ты что делаешь? — вне себя вопит Хвост. — Себе
— Нет, только наказать тебя. Не по понятиям поступаешь.
— Да какие понятия?! Какие для них понятия могут быть? Они вне закона, между прочим!
— И мы с тобой тоже вне закона, потому что связались с ними, — отвечает Гляпа. — И что? Предлагаешь мне перестрелять всех вас, а потом самому застрелиться? С кого начать?
Стою спиной к Гляпе и не вижу, куда направлен его автомат, но похоже, что на Хвоста. Тот, пятясь, улезает в овраг, слышно, как он сопит там, матерится и трещит кустами. После недолгой возни на дне он взбирается на противоположный склон, и уже оттуда доносится крик: «Кретин!».
Всё это время я не дёргаюсь. Вычет, умница, делает то же самое. Чует моё сердце, сейчас-то и произойдёт самое удивительное.
И оно происходит.
— Я возьму треть хабара, — говорит мне Гляпа. — Это будет честно. Я тебя не предавал.
— Ну да, конечно, — ухмыляюсь я. — Ты только умыл руки, когда понял, что Хвост будет в нас стрелять. Верно?
— Я никого не предавал, ни тебя, ни Хвоста, — возражает Гляпа. — Ты дважды вытаскивал меня из аномалии, и я это помню. Считай, за один случай мы в расчёте. А Хвост — мой наставник.
Этому тоже хоть кол на голове теши. И откуда берутся такие наивные упрямцы?
— Хороший ты парень, а дурачок, — говорю ему. — Мозгой пошевели. Если он твой наставник, то кто ты сам? Думаешь, ученик? Ага, как же. «Отмычка» ты обыкновенная, цена тебе в Зоне три копейки. Знаешь, сколько у Хвоста до тебя «отмычек» было? И где они теперь?
— Всё равно, — упрямится Гляпа. — Соглашение есть соглашение. Я сам пошёл в Зону с Хвостом, никто меня не принуждал.
Честный… Если у Гляпы есть мать, то мне её жалко. Воспитала сыночка в понятиях благородства, а он взял, да и свалил в Зону. А может, не мать виновата, а просто сыночек книжек начитался. Только здесь его благородства и не хватало! Не Хвост, так другие попользуются им и спасибо не скажут, посмеются только. Злость меня душит. Ну что это за мир такой, где честный человек вроде дурачка? Везде так, а в Зоне стократно. Можно слыть честным, умные так и делают, но быть им себе дороже. И я, наверное, такой же. Ведь Аспида-то я обманул, хотя сколько угодно могу заявлять, что он сам обманулся, потому что очень хотел этого… Не сказал ведь я Аспиду, что не стану подыгрывать «Свободе» и не попрошу за неё Исполнитель Желаний. Ну и правильно сделал, что не сказал! А как иначе? Или ты обманываешь партнера, или он тебя обманывает, исключение я делаю только для тех, с кем хожу по Зоне. Гадский мир. Тяжело видеть, как гибнут наивные честные мальчики, а ещё тяжелее видеть, как Зона гнет их и превращает… в Хвостов.
— Бери «шнек», Гляпа, — говорю я ему. — Весь хабар бери, и «шнек» тоже. Дарю. Бери и чеши отсюда во все лопатки! Уходи из Зоны, слышишь? С этим капиталом ты сможешь начать какое-нибудь дело, ну или в крайнем случае прожить безбедно несколько лет. Только уходи отсюда и никогда больше не возвращайся!
Пауза. Мне чуть ли не слышно, как Гляпа озадаченно хлопает глазами.
— Это не подвох, — убеждаю я. — Бери. Дерево ты гулкое, а всё же мне нравишься. На, бери! — Поднимаю «шнек» и, полуобернувшись, протягиваю ему. — Это твоё, сам отдаю. Тебе нужнее. Пойдёшь — в спину не выстрелю, слово чести…