Игра в судьбу
Шрифт:
Таковых не нашлось, наоборот, все закивали.
— Воздушный клан и лесной клан — согласны, — значительно изрек Вессаэль и посмотрел на Суинни.
— Солнечные — согласны, — проговорил тот в свою очередь не менее торжественно.
Так. Похоже, тут опять затевалось что-то серьезное, а мое мнение, как обычно, никого не интересовало. Только расползающаяся слабость помешала мне высказать свои претензии вслух и со всеми прилагающимися виньетками. Но медленно уплывающее сознание все-таки зафиксировало тот странный факт, что Вессаэль почему-то говорит сразу за два клана. Интересно, при чем тут лесные? Ах да, видение.
— Морские — согласны, — прервал эти полубредовые мысли Ассиль.
— Стальные — согласны, — пафосу в тоне Тавеля оказалось побольше, чем у трех остальных данов вместе взятых, — решение принято. В какой клан она войдет?
Этот вопрос почти вытащил меня из подкрадывающегося забытья. Черт, это что же такое они тут сейчас учинили? Приняли меня в свою секту, что ли? А мое мнение спросили, масоны хреновы? Распорядились просто как вещью! Уже открывая рот, чтобы учинить самый безобразный скандал из своего арсенала, поняла: делать этого не стоило. Возмущение отняло последние силы. И проваливаясь в черноту беспамятства, я услышала твердый голос сьеррина:
— С этим пока подождем.
Глава 8
Проснулась я с ощущением непривычной бодрости и легкости. Первой мыслью, еще до того, как открыла глаза, было: «Какой интересный сон». Второй, уже после того, как их открыла: «Ммать!» Все оказалось вовсе не сном, и обстановка вокруг этот прискорбный факт подтверждала.
— Ладно, приключения продолжаются, — вслух подбодрила я себя фальшиво радостным тоном, и огляделась уже внимательнее.
Комната была не той, где меня лечили. Если та навевала на мысль об общей гостиной-столовой, то эта выглядела спальней. Была она значительно меньше, тоже, разумеется, без окон, но все равно казалась почему-то светлее. Видимо, за счет бледных, почти белых стен из полированного камня.
Роль освещения и здесь выполняли волшебные Вессаэлевы шарики, но на этот раз они оказались собраны только в одном углу, прямо под высоким деревянным потолком, слишком темным, на мой вкус, для этой комнаты. А впрочем… В сочетании с такими же темными колонами по углам, все это производило отчетливое впечатление легкой беседки, построенной в каком-то светлом месте. Приятное такое впечатление. Очень.
Мебели было мало: высокая, явно не двуспальная кровать, в меру мягкая, но без излишеств, стоящая точно в середине комнаты, да небольшой тонконогий диванчик, такой же, как в гостиной, с креслом в пару к нему — вот, пожалуй, и все. Хотя нет, в ногах кровати приткнулся еще густо покрытый резьбой деревянный гибрид лавки и сундука: на нем сейчас стояла моя многострадальная сумка и лежали джинсы, похоже, чистые. Вряд ли их стирали, скорее, поработали колдовством, иначе всю ту кровь, и свою, и чужую, было просто не вывести. Интересно, кто это был так любезен? Надо бы поблагодарить.
Прислушавшись к внутренним ощущениям, я поняла, что боль от раны исчезла. Нет, даже не так — исчезла вообще какая-либо боль. Тело было легким и каким-то… звонким, что ли? Казалось, каждую его клеточку старательно промыли до хрустальной чистоты и наполнили пенящимся коктейлем из чего-то энергосодержащего. Хотелось немедленно встать и допрыгнуть
Знатно же меня вчера полечили.
Неужели намеки, выуженные из разговоров данов, оказались правдой, и я действительно прошла этот легендарный ритуал Песни? Тот самый, с полной регенерацией, гарантирующий при регулярном применении вечную молодость вкупе с не менее вечной жизнью? Для чего меня пришлось срочно кооптировать в даны? Вот ведь уроды. Как они теперь обратно отыгрывать будут, когда я домой вернусь? Надеюсь, для этого все же есть какая-нибудь подходящая процедура с исключением из их рядов?
Хотя в обиде я, разумеется, не была. Даже несмотря на то, что никто и не подумал спросить моего мнения. Правильно, кстати, не спросили. Отказалась бы, точно отказалась, и не испытывала сейчас этих неземных ощущений. Я с наслаждением потянулась, чувствуя каждую, даже самую маленькую мышцу, налитой силой до краев. А еще контроль. Абсолютно полный контроль над собственным телом — раньше подобного никогда не бывало. Да, это наверняка ритуал, ничто другое такого эффекта дать не могло. Впрочем, можно ведь и проверить…
Я посмотрела на старый шрам на левом мизинце — его не было.
Ммать… Значит все же… О-ох…
Мысли собирались в кучку с большим трудом — потрясение, несмотря на все логические выкладки, оказалось серьезным. Пришлось минут пять просто полежать, привыкая к этой информации, срастаясь с ней.
Что ж, если судить здраво, потрясаться здесь особо нечему. Все идет строго по законам жанра, как и положено. Сказка — значит сказка. Расслабимся и будем получать от нее удовольствие по мере сил и возможностей. В конце концов, шансов на то, что мое приключение не закончится набежавшими санитарами, становилось все больше и больше с каждым встреченным утром.
И жизнь была бы просто замечательной, если б во рту не мешали какие-то мелкие, словно каменные крошки. Откуда они вообще могли взяться? Я раздраженно провела языком по зубам, пытаясь избавиться от них, и вдруг замерла — щербинки на верхнем резце, еще одного подарочка из детства, тоже не было. Та-ак, понятно. Значит, эти мерзкие крошки — те самые пломбы, которые должны были стоять лет двадцать, по заверениям стоматолога. Что ж, не судьба, простояли всего год. Впрочем, я не в обиде. Опять же.
Ладно, повалялась и поразмышляла я уже вполне достаточно, пора было и вставать. Проделать это оказалось настолько легко, что мою просветленную голову до кучи посетила еще одна светлая мысль. Дошло, наконец, в чем же заключается секрет грации данов — вот от этого самого избытка сил, что переполняет сейчас меня. Да так, что приходится сдерживаться, чтобы действительно не начать передвигаться пятиметровыми скачками, трогая по пути потолок.
За размышлениями я переоделась. Стащила через голову местный аналог длинной ночной рубахи, сделанной из чего-то вроде шелка, только не тканого, а свалянного как сукно, но при этом тонкого и блестящего, влезла в привычные джинсы. Пошурудив в сумке извлекла на свет новую футболку взамен безвозвратно загубленной, натянула ее, все еще поражаясь своей новоприобретенной гибкости, и… Вот тут-то и накатила волной дикая слабость, комната дрогнула, а пол неожиданно оказался прямо возле лица, неласково заехав мне по скуле.