Игра в сумерках
Шрифт:
Отец чувствовал, что нужно человеку. Это был его дар. Похоже на колдовство, но на деле – просто интуиция. Он угадывал, общаясь с близкими больного. Но что требуется для девочки, которая не может спать? Теодор слышал о таком впервые.
– Я готова… – Теодор услышал долгий вздох. – Если что, брат позаботится о детях.
Заскрипели ступени. Теодор едва заскочил в комнату, как появился отец. Он прошагал в спальню, вышел оттуда с сумкой, затем отвязал от балки полотняный сверток и принялся отсчитывать
Вытирая руки полотенцем, вышла мать:
– Она там, на улице? Бедная женщина. Что у нее стряслось?
– Сначала пропал муж. Ночью поссорились, и он вышел, хлопнув дверью. Девочка все слышала. Каждую ночь просыпалась, ждала, что отец вот-вот войдет. Но он не возвращался, девочка стала просыпаться все чаще, и в конце концов перестала спать вовсе. Третий месяц мучается, врачи от нее отказались, а мои травы… тоже не помогли. Ей нужно почувствовать отца. Чтобы не ощущать вину. Тогда она перестанет ждать и уснет.
– Жаль малышку, – вздохнула мать. – Память о ком-то стереть невозможно. Бедный ребенок, такая короткая жизнь…
– Возможно, она выберется, Мария…
– Что ты хочешь сказать?
Отец достал из еще одного полотняного свертка корень, похожий на голову. Мертвый корень. Один глаз Марии уставился на мужа, другой на Теодора.
– Что ты имеешь в виду, Лазар? Ты снова согласился ее лечить? Ей же ничего не поможет. Ничего!
Отец поглядел в окно. На фоне лилового неба темнели курганы.
– Есть кое-что…
Он сжал кулак, отчего синеватый ключ растянулся. Потер сломанную переносицу и после паузы ответил:
– Ей поможет Связывание.
Мать приглушенно вскрикнула. В ее возгласе были удивление и досада.
– Лазар! Посмотри на меня. – Она заставила мужа отвернуться от окна. – Ты клялся больше этого не делать!
– Девочку нужно связать с матерью, чтобы она получила часть ее жизненных сил – так чаша весов Смерти придет в равновесие. У меня нет выбора. Иначе она умрет.
– Значит, она должна умереть! Ты постоянно рискуешь из-за своего лечения, помогаешь этим… этим…
– Мария! – Отец повысил голос.
Лазар никогда не кричал. Всегда разговаривал спокойно, что бы ни происходило – даже когда его грозили убить и вздернуть за ноги на осине. Сейчас он был зол.
– Ей суждено уйти раньше времени, – тише сказала мать. – Я думаю, даже не сможет… – Она осеклась. – Девочку жаль… Бедняжка. Я видела ее мать. Понимаю, она готова на все ради ребенка. Хотя у нее еще сын, и если… он останется один… Я бы тоже все сделала ради нашего мальчика.
Теодор поежился. Он не любил, когда мама говорила так о нем.
– Это решение матери. Только ее.
– Ты уже предложил ей?!
– Да.
Во взгляде отца блеснул нехороший огонь, который порой
– Ты поможешь мне?
Теодор молчал. Он должен будет пойти с ним? К людям?
– Сын?
Теодор дернулся. Крик. Он и правда услышал его, раздавшийся где-то глубоко внутри. «Я их ненавижу!» Голос был детским, но злость, которая в них кричала, – взрослой. Теодор сглотнул и, пошатнувшись, вышел за дверь. Он не мог дать ответ.
Лазар стоял возле входной двери. Женщина переминалась с ноги на ногу у калитки, дрожа от холода. Или от волнения?
– Я не могу больше это терпеть, Мария. Он должен жить в городе. Я должен отправить его туда.
Сердце Теодора подскочило к глотке и сделало кульбит. Что это значит? Отправить к людям?
– Он еще мальчик! И ты берешь его с собой на лечение. Ты что, Лазар? Он не пойдет. Он – мой сын!
– Мне не справиться без помощи. Там нужен помощник. И он – взрослый.
– Но ему всего пятнадцать!
– Почти шестнадцать. Тео должен научиться лечить людей. Может, тогда он их полюбит. Чем дольше он живет с нами, тем меньше походит на человека. Та дружба, в которой он разочаровался, была не настоящей дружбой. Он еще никогда не дружил, не любил – а значит, не жил. Ты знаешь, что ему предстоит выбор. Если он не узнает, за что имеет смысл держаться… Что тогда будет?.. Это его последний шанс…
Теодор испугался. К людям? Его отправят жить в Извор? Или в другой город? Но как же лес, Север, ночные вылазки, Волчий уступ? Отец сошел с ума, если думает, что Теодору в каком-то городе будет хорошо. Как он сможет жить среди людей, да еще и с таким лицом?!
Отец выскочил из дома, хлопнув дверью. Сумка сползала с его плеча при каждом шаге и позвякивала на все лады. Тео понял, что другого шанса не будет, бросился в дом, схватил с полки черную тряпку и уже через минуту шагал рядом с отцом. Оба не сказали ни слова, но Теодор чувствовал: взгляд отца потеплел.
За курганами начинался Извор.
Одно- и двухэтажные дома, крытые черепицей. Каменная мостовая петляла, разветвлялась на проулки, а порой и тупики. Городок больше походил на большую деревню. Поутру в окна дышал лес и заползал хмурый туман. А если выглянуть ночью, можно было увидеть сов, которые жили своей жизнью, – ужасно таинственной и по-своему прекрасной.
На окраине Извора у реки высилась старая мельница, и ветер гудел в ее пустых черпаках. Говорят, жить рядом с мельницей – дурное дело, однако семья девочки жила здесь.