Игра влюбленных
Шрифт:
Все покрылось темной пеленой. Люси отказывалась есть, ее мысли вновь и вновь возвращались к брату. Она не желала верить в его смерть. Ей все казалось, что сейчас откроется входная дверь, и она услышит его чуть насмешливый голос, он позовет ее и скажет, что достал билеты на новую премьеру. Но проходило время, дверь открывалась, но в нее входили совершенно другие люди — знакомые и деловые партнеры Стивена.
И все это время радом точно тень находился Денвер.
Он не пытался с ней заговорить, не навязывал ей своего общества.
В день похорон она опиралась на его руку. Рядом стояла плачущая бабушка. Моросил мелкий дождь, Люси дрожала, но не от холода. По крайней мере не внешнего. Другой холод поселился в ее душе. И не было сил изгнать его.
Естественно, бабушка никуда не поехала, осталась с Люси. День сменялся ночью, а за ночью наступал такой же бестолковый и пустой день.
Прошло более двух недель после похорон Стивена, когда Ребекка Обстли заявила:
— Мне необходимо сделать покупки. Ты посмотри, в доме закончились продукты. Экономка ни за чем не следит. Не понимаю, как можно быть такой безответственной.
Люси кивнула, соглашаясь. Она закрыла за бабушкой дверь, плотнее закуталась в плед, с которым отказывалась расставаться, и устало побрела обратно в спальню. У экономки сегодня был выходной, и Люси осталась в квартире одна. Она легла на кровать и свернулась калачиком, желая только уснуть и никогда больше не просыпаться.
Ее глаза непроизвольно сомкнулись, и она начала погружаться в желанную дремоту, когда настойчивый дверной звонок вторгся в ее сознание.
На пороге стоял Денвер.
Она непонимающе уставилась на него. Он улыбнулся, но когда заговорил, его тон отнюдь не был дружелюбным:
— Ты позволишь войти или так и будешь держать меня в дверях?
— Зачем ты пришел? — тихо спросила Люси.
Денвер, видя, что она не собирается пропускать его в квартиру, осторожно взял ее за плечи и подвинул, освобождая себе дорогу.
— Я пришел поговорить с тобой, а заодно и посмотреть, во что ты себя превратила.
Люси никак не отреагировала на его слова, только поморщилась.
— Денвер, уходи, я хочу побыть одна, мне плохо.
Внезапно ее снова взяли за плечи, но на этот раз не так осторожно, и она почувствовала, как крепкие пальцы впились в ее нежную кожу. А дальше ее хорошенько встряхнули, так что голова мотнулась, точно у тряпичной куклы, и Люси тихо вскрикнула.
— Люси, Бога ради, приди в себя! — Лицо Денвера оказалось в непозволительной близости от ее, его глаза яростно сверкали, а губы превратились в тонкую линию. — Достаточно! Я молча терпел две недели, наблюдая, как ты медленно губишь себя. Хватит! Пора прийти в себя! Я понимаю, ты потеряла близкого человека. Ты оплакиваешь брата, но это не значит, что вместе с ним ты должна похоронить и себя! Ты заточила себя, не желаешь общаться даже с бабушкой, ни на что не реагируешь! Нет, пора положить конец этому безумию! Ты понимаешь,
Люси поморщилась и прошептала:
— Не стоит кричать.
— Если понадобится, я буду не только кричать, — жестко заметил Денвер. — Слушай меня внимательно. Ты сейчас же пойдешь и примешь ванну, а потом наденешь что-нибудь подходящее, и мы с тобой пойдем обедать.
Люси нашла в себе силы и устало покачала головой.
— Нет, никуда я не пойду.
Денвер прищурил глаза.
— Хорошо. Значит, будет по-другому…
Ничего не объясняя, он легко подхватил Люси на руки и отправился на поиски ванной комнаты.
Люси, оказавшись на руках мужчины, затрепетала, что-то знакомое, теплое, волнующее встрепенулось в ней, но она слишком глубоко была погружена в свое несчастье, чтобы отреагировать на слабый призыв жизни. В тот момент она готова была принять любую участь.
Но вот громко хлопнула дверь ванной. Денвер, не церемонясь, просто распахнул ее ногой. Так же, не церемонясь со своей ношей, он поставил Люси на ноги и, несмотря на слабые протесты, которые все же вырвались из ее груди, подошел к душевой кабине и включил кран.
Не успела Люси опомниться, как почувствовала, что с нее стаскивают теплый плед и распахивают халат, который беспрекословно подчинился сильным рукам Денвера.
— Что… что ты делаешь? — вырвалась у Люси, она попыталась уцепиться за края халата, но было поздно. — Денвер!
В ее голосе послышалось возмущение. Холодный воздух прикоснулся к обнаженному телу, и это отрезвило Люси. Но еще больше ее отрезвило бесцеремонное поведение Денвера, который без лишних слов схватил ее за руки и подтолкнул к струе воды. Она задохнулась, жадно хватая ртом воздух, когда теплые капли коснулись ее тела. Ощущение было столь острым, что едва не причиняло боль.
А дальше пришло облегчение.
Люси не слышала, как Денвер вышел, не в силах смотреть на обнаженное и столь желанное тело девушки, не заметила, как по ее щекам покатились слезы облегчения, смешиваясь с теплыми каплями. Она стояла в душевой и точно заново открывала для себя мир, к ней медленно возвращались ощущения жизни, а с ними и простые человеческие чувства. Медленно она потянулась за мочалкой, взяла гель для душа и щедро вылила на себя душистую жидкость. Она с наслаждением втянула в себя запах горных цветов, от которых у нее слегка закружилась голова.
Когда Люси вышла из ванной, разгоряченная и довольная, то обнаружила Денвера в гостиной. Он по-свойски расположился на диване, включил музыкальный центр и под тихую мелодию испанской гитары потягивал виски.
— Наверное, мне стоит сказать тебе спасибо, — негромко проговорила она и робко улыбнулась.
Денвер улыбнулся в ответ:
— Не стоит. Я рад, что тебе лучше. Как ты себя чувствуешь?
Она пожала плечами.
— Еще не решила, но значительно лучше.