Игра
Шрифт:
Катарина опустилась в ближайшее кресло. По необъяснимой причине ее глаза наполнились слезами.
— С вами все в порядке, миледи? — шепотом спросил Ги.
— Я не понимаю этого человека.
Ги ничего не ответил, снова со смесью страха и почтения оглядывая комнату.
Катарина осмотрелась, больше не сдерживая слез.
Я его не понимаю, — настойчиво повторила она. — Он притворяется пиратом, но на самом деле он джентльмен. Притворяется дикарем, но он грамотен и неглуп. Он называет этот отсыревший замок своим домом,
Ги присел рядом с ней на деревянный табурет с кожаным сиденьем, украшенным медной клепкой.
— Он великий человек.
— Он грабит и берет то, что ему не принадлежит, Ги. Он пират.
— Так устроен мир, он сам мне это сказал. Или берешь ты, или отберут у тебя.
Катарина посмотрела на мальчика. Ее пробрал легкий озноб, потому что Лэм был прав. В этом мире правила сила, и она на собственном опыте имела возможность убедиться в этом. Ясно, что Лэм тоже усвоил этот жестокий урок. Она задумалась. Когда же ему пришлось столкнуться с горькой действительностью? Возможно, совсем в раннем детстве, когда Шон О'Нил забрал его от матери.
Тогда многое становилось понятным. Противоречивость его личности и характера, его двойственность, способность быть одновременно пиратом и джентльменом — человеком, которого она хотела и боялась понять.
С тяжелым сердцем Катарина тайком вышла из замка тем же способом, что и несколько дней назад. Одна из молочниц передала ей сообщение: корабль из Белфаста прибыл.
Она поспешила в поселок, вздрагивая от каждого звука, пугаясь каждой тени, боясь и в то же время надеясь, что в любой момент ее догонит Макгрегор или, того хуже, что она лицом к лицу столкнется с Лэмом. Но шотландца в этот день нигде не было видно, а Лэм еще не вернулся с моря.
Встреча с матросом должна была состояться неподалеку от пивнушки на Первой стрит — немощеном проезде, тянувшемся вдоль доков. Катарина заметила его среди пивных бочек, громоздившихся у деревянной стены заведения. Она оглядела улицу, но не заметила ничего необычного — только несколько медленно ползущих телег, спешащие по своим делам мужчины, торговка пирогами с рыбой, слоняющаяся по улице проститутка. Неподалеку от верфи ребятишки играли в мяч. Но через мгновение ее кровь застыла, и по коже побежали мурашки. Рядом с ближайшим доком на якоре покачивался «Клинок морей».
Катарина замедлила шаг, глядя на пиратское судно. На палубе матросы подготавливали корабли к стоянке; грузчики выгружали на причал ящики и бочки. Она принялась вглядываться, надеясь в последний раз увидеть Лэма, прежде чем спрячется на корабле, который должен увезти ее с острова.
Миледи?
Катарина подскочила от неожиданности и тут же облегченно вздохнула, увидев знакомое лицо матроса.
— Вы меня напугали! Когда прибыл «Клинок морей»?
— Этим утром.
Лэм появился несколько часов назад — и она его еще не видела? Может, он все еще на борту, присматривает
— Все готово?
— До самого Белфаста, миледи, — с улыбкой ответил матрос.
Катарина зажмурилась, внезапно охваченная нерешительностью, полная сомнений. Ей не хотелось уезжать, но она была должна. И все же она не могла уехать, не попрощавшись с Лэмом. Однако если она и вправду решилась бежать, она не должна тянуть, ей нельзя возвращаться, чтобы увидеться с ним, — она должна поскорее перебраться на свой корабль. Ей оказалось чересчур легко представить себя в его объятиях, и она подозревала, что если сейчас не уедет, то останется здесь насовсем.
А где капитан Лэм? — хрипло выговорила она. Матрос нерешительно посмотрел на нее. Катарина облизнула губы, пытаясь собрать всю свою решимость уехать — решимость, в которой она до сих пор не сомневалась.
Я здесь, Катарина, — сказал Лэм очень мягко и очень угрожающе.
Катарина почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Она резко повернулась. Сзади стоял Лэм, холодно глядя на нее. На его запястье висело рубиновое ожерелье, которым она подкупила матроса.
Глава двадцать четвертая
Лэм бросил бесценное ожерелье матросу.
— Оставь его себе, Жако. Неплохо сделано.
Катарина прижала руку к губам, широко раскрыв глаза, в которых застыл страх. Жако с ухмылкой засунул ожерелье в карман, четко отсалютовал Лэму и ушел. Катарина посмотрела Лэму в глаза. От его взгляда в ней все застыло.
Он был ужасно рассержен, и она должна была бы его бояться. Но теперь ее сердце почему-то стало успокаиваться. На самом деле Катарина даже чувствовала какое-то облегчение.
Он схватил ее за руку и рывком притянул к себе.
Я не думал, что вы настолько несчастливы, Катарина.
Она не сводила глаз с его красивого лица. О Господи. Она и вправду чувствовала облегчение. На самом деле ей вовсе не хотелось сбежать от него, вовсе нет.
Стиснув зубы, он чуть встряхнул ее, чтобы привлечь к себе внимание.
Я не думал, что вы настолько несчастливы, — сердито повторил он.
Ее глаза наполнились слезами, и она ответила не сразу:
— Я… я не была такой уж несчастной, Лэм.
— Тогда зачем? — требовательно спросил он. — Зачем все это?
Несмотря на неодолимое желание броситься в его объятия, она стояла совершенно неподвижно.
Это был мой долг по отношению к самой себе. Он уставился на нее.
Я не могла просто смириться с тем, что произошло, — негромко сказала она.
Он окинул ее взглядом.
В моем присутствии вы никогда не выказывали ни малейшего неповиновения.
Она поняла, на что он намекает, и вспыхнула.
— Это несправедливо.