Игра
Шрифт:
— Не смейся над миром духов, дорогая! Чуть позже я расскажу тебе страшную легенду, которую слышал от своей матери. Алви смотрела на в знакомое темное лицо человека, который только прошлой ночью впервые разделил с ней ложе, и удивлялась, как он, сам выглядящий ожившим призраком, мог верить во многое из того, во что верила она.
Она никогда даже и не думала о том, что будет лежать в постели с мужчиной иной веры. Но вот это произошло. Алви подарила себя язычнику. Отец избил бы ее до полусмерти за такой грех!! А между тем именно этот большой человек с темной кожей и быстрым взглядом серых глаз с первого
Как она могла сказать «нет», когда накануне вечером он пришел в се маленький чуланчик под крышей дома и положил па лоб свою ладонь, тепло которой взволновало Алви и лишило сна до самого утра? Как она могла отказать ему в нежном и сладком поцелуе, когда он осторожно пробегал кончиками пальцев по ее спине от плеч до бедер? Тогда ее кровь кипела и бурлила под какую-то совершенно новую, волшебную мелодию.
Алви могла бы отказать ему во всем этом, если бы Сьюбери просил ее или хотя бы что-нибудь сказал. Но он никогда не говорил ни слова. Даже когда его поцелуи стали более продолжительными и горячими, а руки крепко обнимали девушку, прижимая ее к широкой и сильной мужской груди. И даже когда бережно поднял ее и положил рядом с собой на покрытый ковром пол. Он никогда ни о чем не просил, не умолял и не требовал. А просто смотрел на нее с такой радостью и счастьем в глазах, что Алви не могла бы найти слов, чтобы оттолкнуть его.
Она окунулась вместе с Сьюбери в глубину непреодолимого и сладкого желания, не думая о том, что может наступить мгновение, когда он в пылу бешеной страсти разорвет ее на части или задушит. Наверное, потому, что была уверена: он никогда не позволит себе ничего подобного.
С появлением Сьюбери Алви узнала всю полноту и красоту окружающего мира. И теперь удивлялась тому, что может дышать в его отсутствие. Сьюбери стал необходим Алви Мак-Ки.
— Ты не оставишь меня, Сьюбери? — спросила она дрожащим голосом, с навернувшимися на глаза слезами. — Ведь ты не позволишь себе ничего такого, что могло бы нас разлучить?
— Алви, дорогая моя! Я никогда ничего такого не сделаю, но не могу ослушаться приказа его сиятельства. Он приказал. И я должен подчиниться. Так должно быть!
— А что делать мне? Сьюбери улыбнулся:
— Я постараюсь упросить его сиятельство разрешить и тебе поехать со мной.
— А если он не согласится?
Сьюбери не мог ей лгать. Лицо его помрачнело. Алви все поняла. Она подняла руку, чтобы дать ему пощечину.
— Теперь я знаю цену твоим обещаниям, мистер Блэкмур!
— Подожди! — остановил ее Сьюбери. — Мы должны помочь его сиятельству, которому сейчас не на кого больше положиться!
— Да, я знаю! Он твой господин! К нему ты относишься по-человечески! К нему, а не ко мне! Будьте вы оба прокляты!
Глава 18
В первый момент Джеку показалось, что в камере никого нет. Каменный мешок был почти лишен света. С сырого потолка капало, а в спертом воздухе стояло нестерпимое зловоние.
Джек зажег фонарь и сделал шаг вперед. В дальнем углу камеры что-то зашевелилось. На фоне кирпичной стены возникла какая-то бесформенная
Джек дал тюремщикам несколько монет, чтобы те разрешили ему взглянуть на известного разбойника Черного Джека Лоу. Его здесь показывали чуть ли не всем желающим, как дикого зверя в зоопарке. Любопытных было немало, особенно среди местных аристократов. Знатным дамам и господам просто не терпелось поглазеть на бандита, пользующегося такой широкой известностью.
Однако Дарлингтону за эти деньги удалось увидеть немногое.
— Послушай, парень! — негромко окликнул он пленника. Тот вздрогнул, и Джек услышал позвякивание цепей. Черт побери! Преступник был закован в кандалы! Это сильно усложняло стоявшую перед виконтом задачу. Впрочем, в кармане Дарлингтона лежал ключ, с помощью которого можно было открыть любой замок.
Джек приблизился к дрожащей фигуре.
— Ты и есть тот самый разбойник, который именует себя Черным Джеком Лоу? Если да, то дай мне получше тебя разглядеть! Или убирайся ко всем чертям!
Суровые слова, хотя и произнесенные очень тихо, видимо, произвели впечатление на странного узника. Он приподнялся, потом сел, выпрямив спину. К удивлению Джека, закованный в кандалы человек выглядел скорее юношей, чем матерым преступником, обязательными атрибутами которого всегда считались огромный рост, широченные плечи, черная борода и непременная серьга в правом ухе.
Дарлингтон вытянул вперед руку с фонарем, чтобы лучше рассмотреть заключенного. Ослепленный ярким светом, узник поднял худую руку и, как козырьком, прикрыл ладонью глаза. Виконт с изумлением рассматривал нескладного и очень худого юношу, которому можно было дать не более четырнадцати — пятнадцати лет. Лицо его было запачкано кровью. На плечи грязными патлами падали спутанные волосы.
«Что за наваждение?» — подумал Дарлингтон, брови которого поползли вверх от удивления.
— Слушай меня! — строго произнес он. — Я в последний раз спрашиваю: ты действительно Черный Джек, которого называют грозой больших дорог?
Губы похожего на пугало существа с трудом раздвинулись, будто держались на проржавевших шарнирах, требующих хорошей смазки. Из гортани вырвался хрип, который только условно можно было назвать человеческим голосом:
— Я поклялся в этом… Но призываю в свидетели Бога, что никогда им не был!
— Тогда почему ты выдавал себя за этого бандита?
Юноша поднялся во весь рост и молча повернулся к Джеку спиной. Она вся была покрыта кровавыми рубцами.
Минуту или дольше Дарлингтон не мог произнести ни слова, Потом прошептал:
— Понятно… Из тебя выбили признание…
Джек осторожно подошел совсем близко к юноше, хотя от несчастного вряд ли можно было ожидать какого-нибудь враждебного выпада. Он еле держался на ногах.
— Ты способен ходить? — спросил Джек. Он вплотную подошел к юноше и положил ладонь на его худое плечо. — Сейчас от этого зависит твоя жизнь.
Голова юноши дернулась. Он поднял на Дарлингтона голубые глаза, в которых тот заметил не только животный страх, но и искорку надежды.
— Я не виновен… Это святая правда…