Игра
Шрифт:
Я вытягиваю шею с дивана, чтобы увидеть, как он заходит в коридор вместе с Бригсом. Лионель и Эмили рядом со мной спрыгивают с дивана, Лионель виляет хвостом на брата Лаклана, Эмили лает на него.
— Оу, да заткнись ты, — говорит ей Лаклан, и это первый раз, когда я слышу, как он кричит на собаку. Что оставляет неприятный вкус у меня во рту.
Я осторожно слезаю с дивана и иду к ним.
Лаклан другой. Перемена в нем очень заметна. Голова опущена, плечи ссутулены, в глазах уклончивая напряжённость. Он не в своей форме, на нем джинсы и футболка с треугольным вырезом, но не думаю, что он принимал
— Привет, — говорю я Бригсу, переводя взгляд на него. — Рада видеть тебя снова. Если бы я знала, что ты придёшь, привела бы себя в порядок.
— Оу, пожалуйста, — говорит Бригс, демонстрируя очаровательную улыбку и очень белые ровные зубы, без сомнения созданные ортодонтом. — Ты прекрасно выглядишь.
Лаклан раздраженно уходит в столовую, направляясь на кухню. Я наблюдаю за ним, а затем снова выжидательно смотрю на Бригса.
— Что-то произошло? — быстро спрашиваю я, понижая голос.
Он поджимает губы, бросая взгляд в столовую.
— У меня сегодня было время, так что я пришёл посмотреть тренировку. Пару дней назад я говорил ему, что могу зайти, так что он был в курсе. Я всегда стараюсь посмотреть парочку игр, своего рода традиция, да? Что ж, я успел только на заключительную часть тренировки, потому что опоздал, и оказался там как раз вовремя, чтобы увидеть, как он протаранил Денни. Денни его товарищ по команде. Лаклан не отступил. Теперь Денни травмирован, кто знает насколько сильно. Возможно вывих плеча.
У меня отвисает челюсть.
— Дерьмо. У Лаклана проблемы?
Бригс хмурится, глаза становятся равнодушно холодными.
— Трудно сказать. Я так не думаю. Лаклан отличный нападающий и иногда он не осознаёт собственную силу. Тренер это знает. Черт возьми, он поощряет это в нем. Но, даже учитывая, что команда не беспокоиться, если Денни не станет лучше к первой игре, виноват будет Лаклан.
Я даже не уверена, как осмыслить все это. Последнее, в чем нуждается Лаклан, это чувство вины.
Я подыскиваю слова, желая услышать от Бригса, что все будет хорошо, но Лаклан выходит из кухни, глаза смотрят в пол, проскальзывает мимо нас к двери.
— Куда ты идёшь? — спрашивает его Бригс.
— На прогулку, — бормочет Лаклан, закрывая за собой дверь.
— Мне следует пойти за ним, — говорю я Бригсу, но он кладёт руку мне на плечо.
— Дай ему немного пространства, — говорит он, посылая мне умоляющий взгляд. — Доверься мне.
— Он, должно быть, очень ужасно себя чувствует. — Я скрещиваю руки на груди, внезапно чувствуя холод. Не хочу, чтоб Лаклан шёл на прогулку один, потерявшись в своих внутренних муках. Ему надо, чтоб я была там, чтоб вытащила его из темноты.
— Я считаю, он чувствовал что-то ужасное, — говорит Бригс. — в противном случае он бы не ударил так сильно, — он пристально смотрит на меня, засовывая руки в карманы. — Послушай, я не утверждаю, что знаю о ваших отношениях с Лакланом. Иногда я едва понимаю наши с ним отношения. Знаешь, когда его взяли в семью, я едва закончил школу. Я вырос с множеством приёмных братьев и сестёр, приходящих и уходящих, но Лаклан, по какой-то причине, задержался, хотя его практически невозможно было понять. Моя мама увидела что-то в нем и не захотела сдаваться. Полагаю, он увидел то
Он прочищает горло и смотрит в пол.
— Я прошёл через кое-что, мягко говоря. И мне жаль, что тогда давно, когда Лаклан нуждался во мне, меня не было рядом. Хотя теперь я буду с ним, можешь на меня положиться. Дело в том, — он смотрит на меня, — что он возвращается. Медленно, но верно. Не знаю почему, могу лишь предположить. Хотя это никогда не будет проблемой. Он никогда не распространялся о своём прошлом, потому что его прошлое сделало его таким, какой он есть. Люди с зависимостями...наивно полагать, что в один прекрасный день они излечатся. Это работает не так. Это постоянная болезнь, понимаешь? Болезнь, для которой нет никакого реального лечения, лишь способ управлять ею. И он не может справляться с ней в одиночку. Ему необходимо, чтоб окружающие поддерживали его. Понимаешь?
Его тон заставляет меня слегка ощетиниться.
— Я понимаю. Я здесь ради него.
— Я знаю. Ты очень заботишься о нем.
Я выпрямляюсь.
— Я люблю его, — говорю я, голос мягкий, но слова сильные.
— Это даже лучше, — говорит он. — Но иногда любви не достаточно. Ты должна знать, он снова и снова и снова будет причинять тебе боль, и ты должна научиться любить его, даже когда ненавидишь. Такова реальность. Это факты. Ты должна знать, что, если, ты, правда, любишь Лаклана и хочешь быть здесь ради него, хочешь увидеть, как он выберется из этого ада, это станет для тебя жестоким испытанием и сломает тебя. Такое будет случаться. Это уродливая правда и не так много людей созданы для подобной ответственности.
Он смотрит на меня в ожидании ответа, но я все ещё чувствую себя так настороженно, что едва могу говорить. Он не знает, что я за человек, через что я прошла в своей собственной жизни.
Кроме того, я отказываюсь верить, что любви не достаточно. Как ее может быть не достаточно, когда такое чувство, что она может изменить мой внутренний мир, если не каждую частичку меня? Её должно быть более чем достаточно.
— Я сильнее, чем ты мог бы подумать, — наконец, говорю я.
— Рад это слышать, — говорит он. — Знаешь, он хороший парень. Действительно хороший. Сердце ангела, воина, называй, как хочешь. Просто все это такой гребаный позор. Снаружи он такой сильный, а внутри такой напуганный, брошенный маленький мальчик.
— Он не безнадёжен, — говорю я ему, зная, что мои слова значат так мало, от кого-то нового в его жизни.
— Нет, полагаю, нет, — говорит он с тяжёлым вздохом. — Но уверен, порой так кажется. — Он вытаскивает телефон и проверяет время. — Хочешь, чтоб я остался с тобой пока он не вернётся? Он, хм, может быть не трезв, когда вернётся с прогулки.
Я хлопаю глазами.
— Может быть не трезв?
— Прямо сейчас он, скорей всего, в пабе вниз по улице.
У меня такое чувство, что у меня выбили почву из под ног.