Игра
Шрифт:
Он стонет напротив меня.
И затем я освобождаюсь.
Я просто чертовски свободна.
И я парю, кончая ему в рот, практически падая с раковины. Его руки сжимают мою талию, удерживая меня, пока он заканчивает начатое, жестко посасывая губами, вырывая крик из моего горла.
Я громко кричу. Я знаю. Я всегда такая. И мне все равно, если кто-то за пределами уборной услышит мои крики, потому что каждый в целом гребаном мире обязан узнать что он за любовник. Он любит каждой своей частичкой и отдаёт каждую часть себя.
Когда мой оргазм у его губ стихает, он выпрямляется, глядя на меня лихорадочными
Но я абсолютно эгоистична. Я хватаю его голову и целую его, долго и нежно, мой вкус на его языке придаёт мне силы.
Он стонет мне в рот, это звук идёт прямиком из его нутра, заставляя мою кровь бежать быстрее.
— Видишь, насколько ты хороша на вкус, — шепчет он, губы двигаются к моей шее. — Мне никогда не будет достаточно тебя.
Я нащупываю под килтом его член, беру в руку твёрдую длину, такую горячую и пульсирующую в моей ладони. Он придвигается ближе, и я ввожу его, такая влажная и готовая для него, что он скользит внутрь словно шелк, наши тела привыкают друг к другу с чудесным чувством легкости.
Я оборачиваю ноги вокруг его талии, каблуки впиваются ему в задницу, пока он начинает вколачиваться в меня, снова воспламеняя каждый мой нерв с каждым медленным, гладким плавным движением.
Я хнычу, когда мы находим наш ритм, как мы всегда находим его, и в этот раз, и в этот раз я знаю, это не конец. Мое тело болит от такой сильной жажды его и без единого слова его тело отвечает, всегда давая моему даже больше, чем нужно.
— О, Кайла, — задыхаясь, стонет он напротив меня, пока капли пота падают с его лба мне на ключицу. Я почти уверена, что вот-вот пойдёт пар. Он толкается жёстче, и глубже, и такое чувство что весь воздух устремляемся прочь из моих лёгких и я цепляюсь за его тело, пока его движения ускоряются.
Я прижимаю ногти к его спине, цепляясь крепче. Кожа сильно хлопается друг от друга, густой звук эхом отражающийся от стен. Каждый толчок длинный и жёсткий, и он с усилием кряхтит, пока член не ударяет меня в идеальное место.
Я взрываюсь словно атомная бомба.
Его бёдра ударяются о мои, безжалостно и сурово, и он тоже кончает со шквалом стонов, снова и снова шепча мое имя, пока царапает мои бёдра, выпуская каждый дюйм себя внутри меня, выстреливая так далеко и глубоко, как только может.
Это так чертовски красиво.
Когда мы оба восстанавливаем дыхание, когда наши сердца замедляют свой бешеный темп, он выходит из меня, и я спрыгиваю вниз с раковины, попа практически онемела.
Мы не знаем что сказать друг другу. Не думаю, что нам надо что-то говорить. Мы посылаем друг другу ленивую, понимающую улыбку. Он берет пару кусочков туалетной бумаги и вытирает внутреннюю часть моих ног, убеждаясь, что я сухая. Затем предлагает мне руку, словно джентльмен.
Как леди, я принимаю ее, и мы выходим, чтобы насладиться остатком вечера.
Глава 24
КАЙЛА
Следующие несколько дней пролетают в каком-то туманом виде блаженства. С тех пор, как я сказала Лаклану, что остаюсь, я наслаждаюсь самой идеей.
Хотя что я действительно делаю, так это избегаю непростых решений. Тяжёлых звонков. Я не хочу звонить маме и говорить, что могу не приехать домой. Не хочу писать письма Стефани и Николе и говорить им, что рискую всем ради Лаклана. Не хочу связываться с работой, и говорить, что ставлю их перед фактом, ещё и издалека.
Лаклан говорит, я просто могла бы поехать домой, привести все мои дела в порядок и затем вернуться обратно. Но почему-то подобное заставляет меня нервничать. Я знаю, вероятно, правильно сделать именно так, но я также чувствую, что это может все усложнить. Если бы я снова увидела маму, если бы она выглядела более хрупкой, чем раньше или звучала более грустной, не думаю, что я смогла бы уехать. И где бы я оказалась потом? Последнее, чего хочет от меня мама, чтоб я чувствовала себя обиженной на неё, и хотя я бы так никогда не сделала, знаю, что провела бы остаток жизни, нянчась со своим разбитым сердцем и задаваясь вопросом, что могло бы быть.
Поэтому я отказываюсь быть сознательной и ответственной взрослой. Я виню в этом свой затуманенный разум, находящийся под избытком любви и гормонов. Ещё несколько дней откладывая тяжёлую часть от необходимости прощаться, необходимости оправдать своё решение. Вместо этого мы с Лакланом планируем мое будущее здесь, и все, что это решение повлечёт за собой.
Я уже упоминала о множестве горячего, офигенного секса? Что ж, он занимает большую часть нашего времени. Но с Джессикой, обещавшей мне помочь с писаниной, это означает сконцентрироваться на создании моего портфолио. На следующий день после званого ужина, даже в состоянии лёгкого похмелья, я написала парочку абзацев в стиле, который вы видели в одном из бульварных журналов, как раз для коротенькой колонки. Джессика внесла несколько поправок и сказала, что передаст статью кое-кому, кого она знает.
Я все ещё не получила ответ, но я просто счастлива, что она хочет помочь мне, что думает, я могу. Кажется, Лаклан тоже верит в это, как и в то, что я могла бы работать в приюте с Амарой.
Я хочу попытаться получить работу самостоятельно, на своих условиях, но знаю, что это не просто, когда вы находитесь в Шотландии как нелегальный эмигрант. Имею в виду, мне разрешено легально находиться здесь определенное количество времени, но без визы я не смогу работать. Лаклан говорит, что ему будет легко содержать меня и единственный другой выход, это неофициальная работа в каком-то баре, но это звучит не так уж плохо.
На самом деле, в этом есть что-то романтичное. Если бы я вернулась обратно домой, я бы ненавидела идею работать в баре. Хочу сказать, Никола работает в Burgundy Lion, но это лишь временно и она умеет работать с людьми. А я всех ненавижу. Мысли о том, чтобы обслуживать их, наливать алкоголь, не укладываются у меня в голове.
Но здесь, в Шотландии, я определённо могу быть девушкой за стойкой. Здесь я могу быть, кем захочу. Вот она прелесть путешествия, отбросить все, что вы знаете в сторону, и начать с начала.