Играя с судьбой

Капитан Немо

А на деле - даже если выцарапать суперпорт у Иллнуанари, это еще не даст никому из нас гарантий счастливой и долгой жизни.

– Что ты дергаешься, как перед первой сделкой?
– весело спросил Гай.
– Хватит нервничать почём зря. Хочешь дам рецепт? Сходи в бордель, развейся. Местные лапочки поднимут тебе настроение, гарантирую.

Я чуть не застонал. Нет, рэанские шлюхи настроения мне не исправят. Может стать только хуже: пока не привыкнешь, все местные жители кажутся слишком похожими. Я не хотел даже на миг обмануться, случайно в одной из них разглядев черты мадам Арима.

Мне не хотелось воскрешать в памяти лицо Фори, не хотелось, тиская симпатичную рэанку на вполне законных товарно-денежных основаниях, чувствовать себя идиотом и сгорать от стыда.

Я и так чувствовал себя мерзавцем из-за этой женщины. Из-за этого гадкого чувства пил, как никогда раньше. До нее я ни из-за одной юбки не напивался так, чтобы потом горстями глотать антипохмелин, забыв о делах. А сейчас был близок к этому как никогда.

Я напился перед посадкой. Пил после того, как отвел Фориэ к мужу. Вызов Ордо застал меня врасплох, но появиться в его резиденции едва стоявшим на ногах и с заплетающимся языком я позволить себе не мог: пришлось наглотаться таблеток. Пил после возвращения из резиденции, узнав что Фори плоха. И вот теперь нахальный щенок, как лекарство от нервов, походя предлагает мне поразвлечься с продажными девками. Будто это может изменить мое настроение и заставить все позабыть.

– Гай, пошел ты со своими шлюхами в баню!
– Раздраженно бросил я.

Парень потянулся, мечтательно улыбнулся, так что стало понятно - кот дорвался-таки до сметаны, и его от лакомства даже за уши не оттащишь. Похоже, дожидаясь Олая Атома, Гайдуни напропалую кутил на деньги Совета.

– И тебе советую пойти туда же, - довольная улыбка на лице Гая стала шире.
– Процедура успокаивающая. Сбросишь пар, расслабишься и заметишь, что в мире есть другие цвета, кроме черного. А то ходишь с таким видом, словно тебя оса в причинное место ужалила.

Дернувшись, я смерил нахала взглядом. Вот гаденыш! Похоже, по возвращению на Раст-эн-Хейм мне придется шепнуть старику Хаттами пару слов о дурном воспитании сына. Гайдуни явно выпрашивал трепку. Но не самому же руки марать.

Трудно смотреть сверху вниз, сидя на мягком диване, особенно если этот кто-то ничуть не меньше ростом, чем ты сам, но я постарался.

– Гайдуни, вы меня очень обяжете, если не станете советовать, как мне вести свою личную жизнь. Вас она не касается.

Парень скривил пухлые губы в ответ на отповедь, посмотрел на меня, словно впервые в жизни увидел, несколько секунд пытался сделать какие-то выводы, а потом улыбнулся во весь рот. Видимо, я был недостаточно убедителен.

– Касается, - заметил он, - если кто и способен нас выдать, так это ты. Со своими вечными усмешками, недомолвками и дерганым видом ты выглядишь куда подозрительнее, чем я - дурак и повеса, развлекающийся в свое удовольствие.

Нет, ну каков стервец!

Медленно выдохнув, я снова посмотрел на Гая, сожалея, что не могу ни испепелить, ни заморозить наглеца взглядом. Мне пришлось смириться с тем, что парень умеет отстаивать свою точку зрения. С тем, что он сказал, сложно не согласиться. Только все равно намеревался обеспечить ему головомойку от старшего из Элхасов. Чтобы в следующий

раз думал, прежде чем с непрошеными советами лезть под горячую руку.

– Если тебе не нравятся местные бабы, сними мальчишку, - предложив это, Гайдуни оскалился еще шире.
– Или ты ждешь, чтобы досужие языки тебя с рыжим сосватали? Так ведь уже интересуются, почему вы поселились в одном номере, и почему на Лидари парень в тебя вцепился, словно в родного.

– Языки сплетникам поотрывать, - вяло огрызнулся я.
– Людям что, делать нечего?

– Так ты - загадочная личность. Твои дела вызывают интерес, вот и они сплетничают. Правда, кем тебе рыжий приходится - версии разные.
– Гайдуни снова оскалился, пытаясь задеть меня побольнее.
– Вот и я сижу, гадаю. А кем? Не любовником, часом?

Я сжал кулаки, чувствуя, что закипаю и лишь усилием воли, вместо того чтобы действовать, заставляю себя раздумывать, что сделать с хамом, который слишком много себе позволял: набить морду или спустить наглеца с лестницы. Конечно, это не поможет. Гай не уймется. Заткнуть ему рот смог бы только Хаттами, или кто-то из глав совета. Я для дерзкого щенка - не авторитет, но самому терпеть его подколы - полбеды. Хуже, если это болван подпустит рыжему шпильку. И так я причина всех возникших в жизни Рокше проблем. Что-что, а приключения я находить умею. И приключениями этими щедро делюсь с окружающими.

Вспомнилось, как Ирдале я вгорячах сулил навигатору, что откуплю его от каторги. Если выцарапаем Рэну из рук Анамгимара, добиться от Совета Гильдий амнистии не станет проблемой. Если переговоры пройдут успешно. Если мы получим желаемое. Если меня к тому времени не убьют. Но слишком много этого дохлого "если"!

Не в силах и дальше тонуть в мягких объятьях дивана, пялясь на опротивевшую рожу Гадуни, я резко поднялся и подошел к панорамному окну, разглядывая бесконечную синь - небесную и морскую.

Был бы на месте Гая старик Хаттами - я бы простил любую издевку и рассказал бы правду, прося совета. Но правда не для этого заносчивого щенка, дерзкого и болтливого...

– Я по юности, как деньги потекли, хорошо гулял, вот и догулялся. Даже на шлюх временами находит блажь - родить богатенькому любовнику чадо.
– Я бросил Гаю наживку, радуясь тому, что он не видит моего лица. Мне претила собственная ложь.
– Вот я и прятал парня в Академии, пока он не повзрослел.

– А мать?

– А что мать? Мать не стенка - подвинулась. Или, по-твоему, лучше воспитывать сына в борделе?

Обернувшись, я залюбовался на изумленное лицо и вытаращенные глаза Гайдуни. Молчание повисло надолго. Парень сидел, словно пораженный разрядом молнии. Даже здоровый румянец на щеках слегка поблек.

– Арвид, - наконец выдавил из себя он.
– Ты умом, что ли, тронулся? Зачем тебе этот щенок? Незаконнорожденный...

Я окинул собеседника одним из самых неприятных взглядов, что имелись в моем арсенале. Самым высокомерным. Наблюдая как Гайдуни осекся и словно бы съежился я попытался припомнить, сколько лет этому молокососу. Двадцать четыре? Двадцать пять? Борзой щенок, вот откуда в нем столько наглости? Ведь совсем ненамного старше, чем Рокше.