Игрек Первый. Американский дедушка
Шрифт:
Муха загодя был приглашен в больничный сад на пышное празднество. Юбилей смерти одного из призраков, с которым лейтенант приятельствовал. Муха научился уважать обычаи душ: к своему дню рождения они относились столь же трепетно, как к дню смерти.
Во дворе Воробьевки пограничник узрел дух полковника Судакова. Новорожденный. Это Муха понял по заполошному виду призрака.
Освободившись из телесного плена, он вылетел с шестого этажа (несмотря на крепкие решетки на окнах) и плавно приземлился.
«Кажется,
Потусторонний этикет требовал от духов поздравления со смертью бренного тела, а природный оптимизм — радости по поводу кончины. Пребывание в телесной оболочке якобы стесняло жизнь духа, не давая ему развернуться во всю ширь. Никакого разгула духа на том свете Муха не приметил, но за лицемерие призраков не осуждал. В каждой избушке свои погремушки.
«Поздравить? — очумело переспросил призрак полковника. — Меня? Со звездой?»
Пограничник понял, что новопреставленный не отошел еще от земных забот, но воспарил духом. Житейская чепуха и на том свете терзала бессмертную душу раба божьего Сергея.
«Когда похороны?» — спросил Муха.
«А кто помер?» — сразу заинтересовался контрразведчик.
Муха решил, что сообщать покойнику о его смерти неделикатно.
«Как самочувствие?»
К дежурному вопросу полковник отнесся с земной серьезностью:
«Легкость во всем теле необычайная! Я не хожу, а летаю!»
После головокружительного полета с шестого этажа картинка в глазах полковника Судакова оказалась смазанной. Нахмурившись, чекист сфокусировал объектив. И обомлел.
«Мухин?»
«Я».
«Ты откуда взялся?»
Наконец-то Судакову представился случай разрешить самую жгучую загадку современности: как вышло, что он проворонил арестованного, а вернее, своими руками отпустил его и выбросил случившееся из головы?
Перед смертью контрразведчик осознал свою трагедию: он пал жертвой Игрека. Скверный мальчишка, опьяненный властью, выкинул коленце.
Все признаки бессловесного воздействия резидента налицо: безоговорочное выполнение агентом влияния его требования и ретроградная амнезия.
«Я здесь живу», — прилгнул Муха.
«Ты жилу меня…»
«Вы меня выбросили на улицу!»
«Как это произошло?»
«Ужасно… — Мухин не понимал, какую игру ведет с ним дух полковника. И на всякий случай слегка придуривался. — Вы открыли камеру и сказали: пошел вон!»
«Как я был одет?»
«В спортивном костюме. Как в Воробьевке».
Бесплотный дух полковника застонал: в Службу безопасности в таком виде!
«Куда я оттуда пошел?»
«В Воробьевку».
Думалось полковнику с такой же легкостью, как передвигалось в пространстве.
«Мальчик совершил подлость
Лейтенант Мухин собирался задать полковнику бестактный вопрос: от чего тот все-таки умер, но Судаков вновь поднялся в воздух, как бы подхваченный теплым воздушным потоком. Не выказывая ни малейшего удивления, чекист достиг шестого этажа и облачком просочился в окно.
«Даже не попрощался! — удивился Муха. — Испарился по-английски!»
Неверие майора Коробочкина в то, что полковник Судаков ни с того ни с сего откинет копыта, было совершенно естественным, следовательно, здоровым. Психическим расстройством тут не пахло.
Лейтенант Мухин, узревший душу полковника, невольно ввел сыщика в заблуждение. На некоторое время расставшись с телом, душа Судакова вновь обрела приличествующее ей место сразу же после содержательной беседы с пограничником в больничном саду.
Разумеется, то же самое произошло и с душой Алевтины, которая, освободившись от телесных тенет, отправилась на поиски Игрека. Едва она обнаружила своего ангела, как неодолимая сила повлекла ее назад — в опостылевшую плоть старика.
Причина душевных порывов девушки и мужчины крылась в искусстве врачей.
Доставленный в реанимацию так называемый Брокгауз после необходимых манипуляций услышал голоса:
— Ее до смерти… сам чуть Богу душу не отдал! Красивая смерть!
— Прямо Ромео и Джульетта какие-то!
Первый голос принадлежал юноше, второй — девушке.
«Кажется, это обо мне!» — догадалась Алевтина.
Душа полковника Судакова, занявшая по воле провидения свое место, сразу же впала в спячку, называемую мертвым сном.
Ведьма еще помедлила и отверзла веки.
Молоденький реаниматор и сестричка, похожая на балерину, возились с кислородной маской.
— О! — с удовлетворением воскликнул доктор. — С днем рождения!
— Счастливчик! Теперь у вас будет два дня рождения! — подхватила балерина.
«Даже три, — не испытывая никаких эмоций, уточнила Тина. — Еще один — день рождения Судакова».
Ведьме стало совестно от того, что радость реаниматоров из-за ее спасения несравнима с ее собственной.
— После инфарктика будете как новенький!
«Доктор любит меня, потому что спас, а мне за что его любить?» — спаситель вызывал у Тины раздражение. Она терпеть не могла врачебных нежностей: «инфарктик», «рачок», «абортик»…