Игрок
Шрифт:
Бекс опустил глаза прежде, чем решился соврать.
— Не говори ерунды, Грей.
— Ты знаешь, что я с ней близко знаком. Что я уважаю ее. Что я сочту неправильным скрывать это от нее. — Грей покачал головой и поставил фотографию назад. — Ты здорово подставил меня, Бекс. Очень, очень здорово.
Проницательные глаза Бекса уставились на него, пока он оценивал, стоит ли продолжать врать.
— Ты ходил к нему?
— Да, ходил.
— Что он сказал? Он признался?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Но он заверил меня, что не имеет к этому отношения, и я верю Роджеру. — Грей верил ему отчасти потому, что
— Она вышла не за того парня, Грей.
— Это твое мнение.
— Я, по крайней мере, не стал бы изменять ей.
Грей покачал головой, чувствуя, что себя потрясенным до глубины души.
— Извини меня, но я пойду.
Бекс протянул к нему руку:
— Грей, он обманывал ее еще в колледже. Он не стоит ее. Никогда не стоил.
— А ты стоишь? Ты подсунул мне свою грязную работу. Может, я что-то упускаю, но не нахожу в этом особой честности.
Грей стремительно пересек комнату.
Голос Бекса звучал жестко.
— Мы ведь не станем ссориться из-за этого, верно? Потому что это было бы совсем некстати. Мне бы не хотелось, чтобы ты лишился профессии, которую так любишь.
Грей взглянул на него через плечо.
Первое правило ведения войны простое. Когда тебя атакуют, бей насмерть. Полумертвый противник вполне в состоянии уничтожить тебя.
Он повернулся и бросил на Бекса хмурый взгляд.
— Ты действительно хочешь войны, Бекс? Тогда имей в виду, что у меня достаточно информации, чтобы ты пошел ко дну, как камень. А ты знаешь, я не сентиментален. И то, что ты сто лет назад работал клерком у моего отца, еще не означает, что я не раздавлю тебя на месте. — Он вытащил свой сотовый, легко подбросил его в воздух, а потом поймал. Потом еще и еще. — Чтобы сохранить работу, мне не нужно, чтобы тысячи избирателей считали меня хорошим, достойным доверия парнем, а тебе это наверняка нужно, черт возьми. Иран-контрас. Скандал с подписанием чеков от имени сената. Закулисная возня при обсуждении бюджета. Мне известны все грязные делишки, в которых ты когда-либо был замешан. Но знаешь, что еще страшнее? У меня есть папка. Она толстая и плотно набита документами с твоей подписью, служебными записками, которые ты писал, фотографиями. Один звонок в газету и пара факсов, и я вдребезги разобью тот имидж, над созданием которого ты трудился всю жизнь. Ах да, не помню, я говорил или нет, у меня установлен быстрый набор в «Вашингтон пост». И в «Нью-Йорк таймс» тоже.
Бекс замер на месте. Его бледность приобрела жемчужно-серый оттенок. Однако он достаточно быстро пришел в себя и пустил в ход свою знаменитую неотразимую улыбку.
— Послушай, мы же не враги. Чем мы тут занимаемся? Мне жаль, что я поставил тебя в такое неприятное положение.
— Мне тоже. Но время для извинений прошло, Бекин. Ты так скверно со мной обошелся, что я в любом случае могу сделать эти звонки. Человек с твоими принципами не должен возглавлять сенат, и мне вдруг стало как-то стыдно, что я позволил твоей гнусной заднице так долго марать это место.
Он открыл дверь и вышел из комнаты.
— Грей!
Преследуемый Бексом Грей вылетел из особняка, вызвал свою машину и
— Грей! — Бекс схватил его за руку. — Я не могу тебя так отпустить. Мы должны…
— Подумай об отставке, Бекин, и побыстрее. Это лучше, чем если тебя выбросят на улицу твои же коллеги.
— Ты не посмеешь.
— Моя репутация тебе известна. Я не прицеливаюсь, если не собираюсь спускать курок. Окажи себе честь, уходи в отставку. — Он сел в лимузин и велел шоферу трогаться.
— Едем к вам, босс? — спросил шофер.
— Нет. Отвезите меня в Белый дом.
— Как скажете, босс.
За два квартала до Пенсильвания-авеню, 1600 «линкольн-таун-кар» остановился у светофора.
— Заехать в боковые ворота? — спросил шофер.
— Нет, остановись около них.
— О'кей.
Впереди Грей увидел подсвеченную черную железную изгородь и зеленую лужайку. Потом словно маяк появился Белый дом.
— Помедленней, — сказал он. — Теперь останови.
Шофер остановил «линкольн».
Грей открыл дверцу, вышел на улицу и оперся на машину. Он смотрел на здание, вспоминая, как увидел его в первый раз. Ему было пять лет, и он был абсолютно убежден, что внутри происходит какое-то волшебство.
Волшебство никуда не делось. Просто он больше не мог его видеть. Близкое знакомство с Капитолийским холмом слишком сильно затуманило его взор.
Джой, собиравшая чемодан, застыла на месте. В холле звонил телефон. Она затаила дыхание, надеясь, что снизу раздастся голос Либби, которая скажет, что звонит Грей. В последние два дня Джой пропустила все его звонки. Два раза, потому что ходила убираться в «Уайт-Кэпс». Один раз, потому что обедала в ресторане с Фрэнки и Нейтом. И последний раз, потому что долго гуляла.
Сегодня во второй половине дня она собиралась ехать в Нью-Йорк и хотела знать, будет ли он в городе. После недолгого изучения отелей Манхэттена, мысль о том, чтобы сэкономить несколько сотен долларов, воспользовавшись его гостеприимством, выглядела весьма привлекательно. Однако прежде чем принять окончательное решение, ей хотелось удостовериться, что он будет в Вашингтоне. Находиться с ним в одном замкнутом пространстве казалось ей пыткой.
Джой ждала, что Либби позовет ее. В ответ тишина.
Она закрыла глаза, а потом продолжила упаковываться.
— Джой! Это тебя, Грей.
Она быстро спустилась в холл.
— Грей?
— Привет.
— Я еду в Нью-Йорк.
— Когда? — Его голос звучал где-то далеко, но это могло быть оттого, что он звонил по сотовому.
— Сегодня. Во второй половине дня.
— Хорошо. Мое предложение по-прежнему в силе. Я в Вашингтоне, и ты можешь остановиться в моем номере.
— Спасибо. — Она откашлялась. — Я тебе очень благодарна. Господи, в Нью-Йорке все так дорого.
— И не стесняйся пользоваться отельным сервисом. Просто скажи, чтобы записали на мой счет.
Да-а, как бы не так. Еще не хватает клянчить у него еду.
— Ты очень великодушен, но за еду я могу заплатить сама.
— У меня здесь дела, но я постараюсь вырваться.
— Не беспокойся. Не сможешь, не надо. Я все понимаю. Выборы уже скоро, верно?
— Да. Слушай, для твоей презентации все готово.
Боже мой! Как она могла забыть? Это будет… через пять дней. В конце этой недели.