Игрок
Шрифт:
Туалетные кабинки разделялись по гендерному принципу, но только не зона с вычурными раковинами и зеркалами, где я и нашел ее. Готов поспорить, она знала, что я пойду за ней, сорвусь с места, стоит ее круглой попке скрыться в коридоре.
Черт, а ведь она все такая же хорошенькая, как Эльза из «Холодного сердца».
Нечто давно забытое, потерянное зашевелилось в груди, всего на несколько секунд наполняя ее теплом. Но так же быстро оно исчезло, оставляя лишь темнеющую пустоту.
Да, она не просто девушка из моего прошлого, она была той, кто впервые
Я сжал челюсти, только бы гребаное сердце перестало так сильно стучать, и попытался отвлечься от мыслей, которые назойливо лезли в мою голову.
Нет, все давно в прошлом. Она, черт подери, в прошлом.
Я выдохнул, разглядывая уверенно расправленные плечи, изящные ключицы, тонкую лебединую шею и…
Это еще что такое?
На ее шее был чертовски соблазнительный ошейник. Тонкая черная полоска и золотая вставка бренда.
– Тебе идет этот ошейник, Бабочка, – сказал я, наклоняя голову набок и представляя, как срываю его с ее шеи и заменяю своими пальцами.
В тот вечер, на свадьбе Пауэлла, она не просто пробудила во мне голод, но и наставила на себя прицел. И я ведь думал, что давно отпустил прошлое. Но ошибался. Каждый день с того вечера я думал о ней, о том, как поймаю маленькую бабочку и оборву ее крылышки.
– А тебе пошел бы намордник.
Мой взгляд замер на изящной шее, а в голове вдруг возник вопрос, по-прежнему она пахнет холодом и персиком, или это осталось в прошлом вместе с молчаливой девочкой в белой футболке с «Принцессой Лебедь»[2]?
Что-то невероятно приятное кольнуло меня чуть ниже живота.
Последний год в школе «Сиэтл Марин Хай» стал самым изматывающим для меня, кроме того, был наполнен по-настоящему яркими событиями: переговоры со скаутами сразу трех престижных университетов Штатов и одного канадского, усиленные тренировки ради того, чтобы попасть в Лигу, минуя университетский дивизион, ведь у меня совершенно не было времени для достойного старта, проблемы в семье, работа… Может, поэтому время пронеслось так быстро и незаметно? Многое проходило мимо меня, но не молчаливая девочка с бездонными глазами, так выделяющаяся из общего потока идентичных лиц и фигур.
Знаете, как бывает? Вы часто видите в коридоре школы знакомое лицо, ведь иногда встречали его в доме своей подружки, вы не знаете ее и даже понятия не имеете, как звучит ее голос, вам и не интересно это особо. Но однажды вы идете на второй этаж отлить, ведь на первом вовсю гремит вечеринка, парочки совокупляются в уборных и гостевых, не вызывая ничего, кроме тошноты. Громкая музыка осточертела, а идея после тяжелой тренировки заявиться на вечеринку девушки, с которой вы спите, уже не кажется такой хорошей.
День был ужасным, и ничто не способно исправить это. Так думал я, пока, оказавшись в темном коридоре, не услышал пение. Оно не было громким, да что уж там, едва различалось на фоне отзвуков дерьма, игравшего на первом этаже.
Я замер, смутно припоминая слова и мелодию.
«Рок
Я знал, кому принадлежит эта комната.
Заглянув в приоткрытую дверь, сначала заметил огромный стенд на стене с бабочками, затем постер какого-то придурка и подпись на нем – Люк Хеммингс[4], а после в приглушенном свете мелькнули желтые короткие шортики и белая толстовка с вышитыми на ней ромашками. Длинные, чуть растрепанные волосы подпрыгивали в такт ее движениям. Она была в огромных наушниках, продолжала напевать одну из песен фильма, подражая голосу Деми Ловато[5]и следом искажая его, подстраиваясь под Джо Джонаса[6], нелепо крутила задницей и помогала себе руками.
Она стала единственной причиной, из-за которой я готов был поставить столь дерьмовый день на паузу. Грудную клетку будто сжали стальными тисками. Эвелин обожала этот фильм и любила каждый трек из него.
Впервые за последнее время на моих губах появилась искренняя улыбка, и причиной этой улыбки была Бабочка. Тогда я наивно решил, что она другая. Что ж, она действительно была другой: коварная, поверхностная, пустая.
Стоун смотрела на меня через зеркало. В ее ушах сияли маленькие сережки-гвоздики в форме ромашек.
Забавно. Она себе не изменяла.
Я шагнул ближе, заставляя ее обернуться и вжаться задницей в покатый край раковины, а затем расположил руки по обе стороны от нее. Опустил голову и уверенно заглянул в голубые глаза.
– Что ты делаешь, Рэй?
Она думала, я не слышу дрожи в ее голосе, но именно эта маленькая деталь заставила меня улыбнуться.
– Пришел отлить, если тебя так интересуют подробности.
– Я не об этом. Просто предупреждаю, если ты что-то задумал, например, мстить мне за то, что я выставила тебя в дурном свете, то…
– Ты предупреждаешь меня? – ухмыльнулся я, наслаждаясь протестом, отразившимся на ее лице. – Расслабься, ты выставила меня в самом выгодном свете.
– Но я ведь унизила тебя…
– Унизила? Мой член выглядел невероятно. Даже жаль, что никто не запечатлел его.
Ложь от начала и до конца.
Я встречал много вздорных дамочек в своей жизни, но никому из них не удавалось по-настоящему пробудить во мне ярость, она же привела меня в бешенство. Расчетливо нанесла удар. Выставила придурком перед командой и гостями Пауэлла. Поэтому я хотел получить то, что она задолжала мне. Это честно.
– Но знаешь, есть во мне назойливая черта, которая овладевает мной с самого детства. Я не люблю незаконченные дела. И одно у нас есть. Так скажи, к тебе или ко мне?
– О чем ты?
– Мне нравится наша игра, но она затянулась.
Кирби дернулась, но ей некуда было деться, ведь она была зажата между мной и раковиной. В голубых глазах промелькнул страх, и я оскалился, ощущая давление ниже живота.
Я медленно приблизился к ней, почти касаясь губами уха. Ее запах заполонил каждую клетку моего тела, вызывая сильнейшее за последние восемь лет головокружение.