Игроки с Титана (сборник)
Шрифт:
И еще он чувствовал, что смерть Норберта Стайнера каким–то образом имеет к этому отношение. Смерть затрагивает всех окружающих, заставляет их совершать неожиданные поступки: она словно включает цепную реакцию эмоций и действий, которая все расширяется, захватывая все большее количество людей.
«Надо позвонить Сильвии и узнать, как там фрау Стайнер и девочки».
Но он тут же отказался от этой мысли. «Все равно я ничем не могу помочь, я круглосуточно должен находиться здесь, чтобы мистер И мог в любой момент меня вызвать». А теперь он еще мог потребоваться и Арни Котту.
Впрочем, за последнее
Может, позвонить ей? Подумать только – найти человека, к тому же женщину, с которой можно свободно разговаривать, которая понимает его положение, искренне желает выслушать и не испытывает при этом страха.
Это очень обнадеживало.
С женой он ни за что не стал бы обсуждать свою болезнь. В нескольких случаях, когда он пытался ей что–то объяснить, она просто вся сжималась от ужаса. Подобно остальным, Сильвия впадала в панику при одной мысли о том, что в ее жизнь может войти шизофрения. Сама она боролась с ней при помощи современных магических средств – лекарственных препаратов, словно фенобарбитурат мог остановить самый зловещий и разрушительный процесс, когда–либо известный человечеству. Один бог знает, сколько таблеток за последние десять лет проглотил сам Джек, – наверное, их хватило бы, чтобы вымостить дорогу от гостиницы до дома, а возможно, и обратно.
После некоторых размышлений он решил не звонить Дорин. Лучше оставить это на потом, когда положение станет нестерпимо тяжелым. Сейчас он был довольно спокоен. А в будущем могут возникнуть случаи, когда без Дорин Андертон ему не обойтись.
Конечно, следует вести себя осторожно – Дорин, очевидно, любовница Арни. Но, кажется, она понимала, что делает, и уж наверняка она знала Арни. Конечно, Дорин учитывала это, когда, выходя из ресторана, дала ему свой адрес и номер телефона.
«Я верю ей», – промолвил Джек про себя, а для субъекта с шизоидным радикалом это было кое–что.
Джек Болен погасил сигарету, достал пижаму и собрался спать.
Он уже залезал под одеяло, когда зазвонил телефон.
«Служебный вызов», – подумал он, машинально вскакивая.
Но это был не вызов.
– Джек? – тихо произнес женский голос.
– Да.
– Это Дорин. Я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.
– Все прекрасно, – ответил он, садясь на кровати.
– Ты не хочешь прилететь сейчас? Ко мне?
– М–м–м, – колеблясь, промычал он.
– Мы бы послушали пластинки, поговорили. Арни дал мне массу редких стереофонических записей из своего собрания… некоторые, конечно, поцарапаны, но есть просто замечательные. Знаешь, он ведь настоящий коллекционер, у него самая большая коллекция Баха на всем Марсе. И ты видел его клавесин.
Так вот что стояло у Арни в гостиной.
– А это не опасно? – спросил Джек.
– Нет. Об Арни можешь не волноваться, он не собственник, если ты понимаешь, о чем я.
– Хорошо. Сейчас буду, – откликнулся Джек и только тут понял, что не может лететь из–за возможных вызовов. Разве что переключить их на ее номер телефона…
– Никаких проблем – ответила Дорин, когда он объяснил ей. – Я позвоню Арни и скажу ему.
– Но… – Джек онемел.
– Джек, ты просто не в своем уме, если считаешь, что у нас есть другой выход.
– Хорошо, – откликнулся Джек. – Сейчас буду. До свидания. – И он повесил трубку.
Не прошло и двух минут, как его вертолет уже летел по ночному марсианскому небу к Льюистауну, к возлюбленной Арни Котта.
Глава 8
Дэвид Болен знал, что у его деда Лео тьма денег и он не скупится их тратить. Например, не успели они выйти из здания космического вокзала, а дед в своем строгом костюме с жилеткой и золотыми запонками – именно по нему–то мальчик и отличил его среди пассажиров, спускавшихся по пандусу, – остановился у цветочного прилавка и купил Сильвии букет крупных синих земных цветов. Он хотел и Дэвиду что–нибудь подарить, но игрушек в продаже не было, только конфеты, которые дедушка Лео и взял – целую двухфунтовую коробку.
Под мышкой дед сжимал белую картонку, перевязанную белым шнурком, которую он отказался сдать в багаж. Выйдя из здания вокзала и устроившись в отцовском вертолете, Лео раскрыл картонку. Она была заполнена мацой, пикулями и тонкими ломтями солонины, обернутыми в пластикат, общим весом фунта в три.
– Господи, – восхищенно воскликнул Джек. – Прямо из Нью–Йорка. Здесь, в колониях, нет ничего подобного!
– Я знаю, Джек, – откликнулся Лео. – Один еврей посоветовал, где достать это, и мне так понравилось, что я понял: тебе тоже понравится, у нас ведь одинаковые вкусы. – И он рассмеялся от радости, видя, какое всем доставил удовольствие. – Я тебе сделаю бутерброд, когда доберемся до дому. Сразу же, не откладывая.
Вертолет взмыл над ракетодромом и поплыл над темной пустыней.
– Как у вас тут с погодой? – поинтересовался Лео.
– Часто штормит – ответил Джек. – Неделю назад чуть целиком не занесло песком. Пришлось брать в аренду электронасос, чтобы откопаться.
– Плохо – покачал головой Лео. – Надо возвести бетонную стену, о которой ты писал в письмах.
– Придется выложить целое состояние, – заметила Сильвия. – Здесь не так, как на Земле.
– Я знаю, но вы же должны защищать свою собственность: ваш дом и земля – это большая ценность, у вас ведь поблизости вода, не забывайте.
– Пожалуй, забудешь! – воскликнула Сильвия. – Боже милосердный, да без этой канавы мы бы вымерли.
– Канал не стал шире в этом году? – поинтересовался Лео.
– Такой же, – ответил Джек.
– Его углубили, – вмешался Дэвид. – Я смотрел: приехали люди из ООН с большой машиной, которая отсасывала песок со дна, и вода стала гораздо чище. Так что папа даже отключил систему фильтров. Поэтому теперь, когда объездчик открывает нам шлюз, мы накачиваем столько воды, что папа позволил мне засадить еще один огород. У меня там растет пшеница, и кабачок, и несколько морковок, только кто–то пожрал всю свеклу. А вчера вечером мы ели кукурузу с моего огорода. А чтобы маленькие зверьки не могли туда проникнуть, мы построили забор. Как их зовут, папа?