Игроки с Титана (сборник)
Шрифт:
– Очень интересно, – не скрывая впечатления от рассказа доктора, откликнулся Арни и повернулся к Джеку Болену: —Можно создать такую камеру?
– Конечно, – пробормотал Джек.
– И датчики, – добавил доктор Глоб, – чтобы пациент мог покинуть камеру и ориентироваться в реальном мире. Зрительные, слуховые…
– Запросто, – повторил Болен.
– А как насчет такого… – нетерпеливо подхватил Арни, – способен ли шизофреник двигаться так быстро во времени по сравнению с нами, что фактически окажется в нашем будущем?
Глоб пожал плечами, изображая согласие.
– Вот оно, Джек! – повернувшись к Болену, пробормотал Арни. – Черт побери, во мне погиб гениальный психиатр. Замедлить его восприятие – черта с два! Я говорю – ускорить! Пусть опережает время, если ему так нравится. Только пусть делится своей информацией с нами, а, Болен?
– Вот здесь–то и лежит камень преткновения, – заметил Глоб. – При аутизме способность к межличностным контактам кардинально нарушена.
– Понимаю, – согласился Арни, но это его явно не смущало. – Я достаточно хорошо это понимаю, чтобы найти выход из положения. Разве этот парень, Карл Юнг, – разве ему не удалось давным–давно расшифровать язык шизофреников?
– Да, – ответил Глоб, – несколько десятилетий назад Юнгу удалось разгадать индивидуальную лексику шизофреников. Но при детском аутизме, которым страдает Манфред, отсутствует вообще какой бы то ни было язык, по крайней мере в вербальном смысле. Возможно, мальчик переполнен личными индивидуальными переживаниями, но они не выражаются в словах.
– Черт, – выругался Арни.
Женщина бросила на него укоризненный взгляд.
– Серьезная проблема, – объяснил ей Арни. – Надо как–то заставить этих несчастных аутичных детишек общаться с нами и рассказывать нам о том, что им известно, не правда ли, док?
– Да, – откликнулся Глоб.
– Теперь этот Манфред – сирота, – продолжил Арни.
– Ну, у него еще есть мать, – заметил Глоб.
– Но они не настолько беспокоились о своем ребенке, чтобы забрать его домой, – возбужденно отмахнулся Арни, – предпочли сплавить мальчонку в лагерь. Черт, я вытащу его оттуда и возьму сюда. А ты, Джек, сконструируешь прибор, который нам поможет понимать его, улавливаешь?
– Не знаю, что и сказать, – подумав, рассмеялся Джек.
– Уверен, ты справишься. Черт, да тебе это будет раз плюнуть, учитывая, что ты сам шизофреник.
– Ах вот как? – заинтересованно повернулся к Болену доктор Глоб. Автоматически он уже отметил про себя его напряженный позвоночник, ригидность мускулатуры, не говоря уже об общем астеническом телосложении. – Похоже, вы гигантскими шагами движетесь к выздоровлению.
Болен поднял голову, и взгляды их встретились.
– Я совершенно здоров. И уже давно. – На его лице застыло неестественное выражение.
«От этого еще никому не удавалось окончательно выздороветь», – заметил про себя Глоб, хотя вслух ничего
– Возможно, Арни прав, и вы сумеете вступить в эмпатическую связь с аутичным ребенком. Здесь–то и заключена основная сложность, так как аутичные субъекты не осуществляют наших ролевых функций и воспринимают мир иначе, чем мы. А поскольку мы тоже не можем их понять, нас разделяет бездна.
– Построй мост через эту бездну, Джек! – воскликнул Арни и хлопнул Болена по спине. – Вот твоя работа, я включаю тебя в свой штат.
Глоба переполнила зависть. Чтобы скрыть ее, он опустил голову и уставился в стакан. Однако женщина уже обратила внимание на его переживания и улыбнулась ему. Впрочем, доктор не ответил ей.
Глядя на доктора Глоба, сидевшего напротив, Джек Болен ощутил, как постепенно видоизменяется его восприятие и рассеивается внимание – как раз то, чего он больше всего боялся. Именно с этого все началось в кабинете заведующего кадрами в «Короне», и с тех пор это ощущение не покидало его, грозя проявиться в любую минуту.
Сейчас он видел психиатра в абсолютном приближении к реальности: не как человека из кожи и плоти, а как механизм, собранный из проводов и переключателей. Плоть таяла и обретала прозрачность, за ней проступали механические устройства. Пытаясь скрыть свое состояние, Джек сжал стакан, продолжая прислушиваться к разговору и время от времени кивать. Ни Глоб, ни Арни ничего не замечали.
Зато женщина обратила внимание.
– Вам нехорошо? – перегнувшись через стол, тихо спросила она Джека.
Он покачал головой, пытаясь дать ей понять, что с ним все в порядке.
– Давайте оставим их, – шепотом продолжила женщина. – Мне они тоже надоели… Мы с Джеком оставим вас наедине, – громко сообщила она Арни. – Идемте.
Она дотронулась до плеча мастера и встала. Он почувствовал прикосновение ее легких сильных пальцев и тоже поднялся.
– Не исчезайте надолго – заметил Арни и вернулся к беседе с Глобом.
– Спасибо – поблагодарил Джек женщину, когда они шли по проходу между столами к выходу.
– Вы обратили внимание, какая его охватила зависть, когда Арни сказал, что берет вас на работу? – спросила Дорин.
– Нет. Вы имеете в виду Глоба?.. Со мной такое бывает, – извиняющимся тоном продолжил Джек. – Что–то с глазами – наверное, астигматизм. В результате напряжения.
– Хотите посидеть в баре? – предложила Дорин. – Или выйдем на улицу?
– На улицу, – ответил Джек.
Они остановились на мосту. В воде, смутно мерцая, скользили рыбы, казавшиеся полуреальными существами, – здесь, на Марсе, они были настоящим раритетом. Они казались чудом, и Джек с Дорин, ощущая это, не могли оторвать от них глаз. Оба чувствовали, что думают об одном и том же, и знали, что не обязательно говорить об этом вслух.