Игроки с Титана (сборник)
Шрифт:
— Ты ее любишь? — спросил Винс.
Вот теперь, впервые, самообладание, казалось, оставило его брата.
— Что? О, конечно же! Я без ума от любви к ней — неужели ты сам не в состоянии понять это? — В тоне его голоса начала сквозить искренняя речь.
— Вот почему я намерен выменять за нее работу у Карпа. Послушай, Винс, она такая эгоистичная, такая ко всем враждебная — она живет только для себя одной, а на остальных ей наплевать. Насколько мне удалось это выяснить, она и сюда пришла только для того, чтобы, как
Подумай об этом. А я вот что скажу тебе. У нас обоих неприятности в этом вопросе, в том, что касается Жюли; она губит нам жизнь. Ты согласен? Мне кажется, нам следовало бы показать ее специалисту. Честно говоря, мне одному это не под силу. Сам я не в состоянии разрешить эту проблему.
— Какому специалисту?
— Да какому угодно. Например, домовому консультанту по супружеским взаимоотношениям. Или давай отведем ее к последнему оставшемуся в СШЕА психоаналитику, этому доктору Эгону Сапербу, о котором так много твердят по телику. Давай пойдем к нему, пока его еще тоже не прикрыли. Что ты на это скажешь? Ты ведь в душе понимаешь, что я прав. Нам с тобою самим никогда не разобраться в этом мирно.
— Пойдешь ты.
— О'кэй. — Чик кивнул. — Пойду. Но ты согласен поступить именно так, как он решит? Поладили?
— Вот черт. Тогда я тоже пойду. Ты что, думаешь, я намерен зависеть от твоих голословных заявлений в отношении того, что он сказал?
Дверь в квартиру отворилась. Винс повернул голову в сторону двери. На пороге с пакетом под мышкой стояла Жюли.
— Подожди немного, — сказал Чий. — Пожалуйста.
ОН поднялся и подошел к ней.
— Мы намерены проконсультироваться в отношении тебя у психоаналитика, — сказал Винс, обращаясь к Жюли. — Таков уговор.
Взглянув на своего старшего брата, он произнес:
— Расходы делим поровну. Я не намерен в одиночку оплачивать выставленный счет.
— Ладно, — кивнул в знак согласия Чик.
Как–то неуклюже–так во всяком случае показалось Винсу — он поцеловал Жюли в щеку, погладил ее по плечу. Затем снова повернулся к Винсу.
— И я все–таки хочу устроиться на работу в «Карп унд Зоннен Верке» независимо от исхода нашего визита, независимо от того, кому из нас она достанется. Понял?
— Я… посмотрю, что я в состоянии сделать, — очень недовольным тоном, с большой обидой в голосе ответил Винс.
Он считал, что это уж слишком. Но ведь, как–никак, Чик был его братом. Существует еще такое понятие, как семья.
Подняв трубку, Чик произнес:
— Я позвоню доктору Сапербу прямо сейчас.
— В такое позднее время? — удивилась Жюли.
— Тогда завтра. Пораньше.
Чик неохотно водворил на место трубку.
— Для меня главное — начать. Все это никак не выходит у меня из головы, а у меня есть еще и другие, куда более важные проблемы.
Он бросил взгляд в сторону Жюли.
— Не подумай, что мне хотелось
— Я не согласна идти к психиатру или повиноваться тому, что он там скажет, — процедила сквозь зубы Жюли. — Если я захочу остаться с тобою…
— Мы поступим так, как скажет Саперб, — поставил ее в известность Чик, — и если он порекомендует тебе возвращаться вниз, а ты этого не сделаешь, я подам исковое заявление в суд, чтобы тебя выселили из моей квартиры. Я говорю это совершенно серьезно.
Винс еще никогда не слышал, чтобы голос его брата звучал так жестко.
Это удивило его. Наверное, это можно объяснить только банкротством «Фрауэнциммера и компаньонов». Ведь для Чика работа была всей его жизнью без остатка.
— Выпьем, — сказал Чик и направился к бару в кухне.
***
Своей разведчице талантов Джанет Раймер Николь сказала:
— Где это вы умудрились откопать такое?
Она показала в сторону исполнителей народных песен, бренчавших на гитарах незамысловатый мотивчик и гнусаво повторявших нараспев почти одни и те же слова в микрофон, установленный посредине гостиной с камелиями в Белом Доме. Она была крайне недовольна.
Джанет незамедлительно ответила деловым, пожалуй даже, несколько равнодушным тоном:
— В жилом комплексе «Дубовая ферма» в Кливленде, штат Огайо.
— Гоните их взашей назад, — сказала Николь и дала знак Максвеллу Джемисону, который сидел, и грузный и апатичный, в дальнем конце этого просторного помещения.
Джемисон тотчас же поднялся, весь подобрался и решительно двинулся к исполнителям народных песен. Они повернули головы в его сторону. На их лицах появились признаки самых мрачных предчувствий, и их заунывная песня начала угасать.
— Мне хотелось бы пощадить ваши чувства, — обратилась к ним Николь, но, как мне кажется, у нас уже вполне достаточно народной музыки для этого вечера. Извините.
Она одарила их одной из таких для нее характерных лучезарных улыбок.
Они уныло улыбнулись ей в ответ. Для них все было кончено. И они это понимали.
Назад, в комплекс «Дубовая ферма», подумалось Николь. Где вам и надлежит быть и никуда не рыпаться.
Одетый в особую форму, к ее креслу приблизился один из пажей Белого Дома.
— Миссис Тибо, — прошептал паж, — помощник государственного секретаря Гарт Макри ждет вас в алькове пасхальных лилий. Он утверждает, что вы вызывали его.
— Да, да, — сказала Николь. — Спасибо. Угостите его кофе или чем–нибудь покрепче и скажите ему, что я скоро буду.
Паж удалился.
— Джанет, — сказала Николь, — я хочу, чтобы вы прокрутили еще раз эту запись телефонного разговора с Конгросяном, которую вы сделали. Я хочу лично удостовериться, насколько серьезно он болен; когда имеешь дело с ипохондриками, трудно сразу прийти к какому–либо определенному выводу.