Игровая площадка для грешников
Шрифт:
Я вытащил блестящие стринги и еще больше обрадовался, когда понял, что они радужного цвета. Я провел большим пальцем по их внутренней стороне и обнаружил, что становлюсь твердым. Серьезно, блядь, твердым. У меня не было секса с тех пор, как… э-э-э, да хуй знает. Это была либо танцовщица, либо медсестра. Но она определенно была брюнеткой, потому что я смутно помнил, как сжимал в кулаке ее волосы, когда наклонял ее над чем-то, и представлял ее в облике Роуг. История всей моей жизни.
Я сжал трусики Роуг в кулаке, когда
Я выругался, ярость клокотала в моей плоти, и я крепче сжал ее трусики. Нет, она моя. Она бы не стала. Она, блядь, моя.
Я расстегнул джинсы и сжал головку своего пульсирующего члена через боксеры, прежде чем решил, что к черту все это, и опустился на ее кровать. Я вытащил свой член и зажал в кулаке ее трусики, дроча, пока похоть, ярость и собственничество клубились внутри меня, отчаянно ища выхода. Я неистово надрачивал свой твердый член, ощущая, как ее маленькие трусики обхватывают его, так приятно, что это заставило меня застонать.
Я был просто подростком в ее чертовой постели, трахающим свою руку, и мечтающим трахнуть ее. Неужели я вечно буду так мучиться? Неужели я действительно никогда не почувствую, как она оседлает мой член, как ее тугая, влажная киска обхватит каждый дюйм моей длины, как я представлял себе это на протяжении многих лет?
— Блядь. — Зашипел я, сжимая основание члена и дроча себя сильнее. Представляя ее. Я всегда ее представлял. Настоящая двадцатишестилетняя Роуг была даже лучше, чем та версия, которую я придумал в своей голове. Намного, блядь, лучше. Ее сиськи были полнее, загар золотистее, а ее попка…
Я застонал, когда кончил в ее трусики, используя их, чтобы вытереть каждую каплю своей спермы. Дворняга залаял, и я поднял голову, обнаружив, что он с возмущением наблюдает за мной из дверного проема.
— Не осуждай меня, маленький засранец, — пробормотал я, и он умчался прочь.
Я сжал трусики в кулаке, засовывая член обратно в боксеры и застегивая ширинку, как раз в тот момент, когда входная дверь с грохотом распахнулась. Я засунул трусики в карман, запустив руку в волосы, так как мое дыхание стало неровным.
— Черт возьми, почему горит свет, Дворняга? — Голос Роуг донесся из-за пределов комнаты, и я поднялся на ноги, направляясь к двери, но она распахнула ее раньше, чем я успел.
Она истошно закричала, бросаясь на меня со сковородкой, и я схватил ее за запястье, прежде чем она успела ударить меня ею по голове.
— Брось ее, — скомандовал я, и ее глаза расширились, когда она поняла, кто был в ее трейлере, но я клянусь, что ее хватка на сковороде скорее усилилась, чем ослабла.
Мне хватило секунды, чтобы рассмотреть синяки и порезы на ее теле, и ужас пронзил меня до глубины души. На горле у нее были следы укусов, а губа покраснела и распухла. — Что случилось? Где ты, блядь, была? — Я вырвал сковородку у нее из рук, отбросив ее за спину, а затем обхватил ее лицо
— Отстань от меня, псих! — закричала она, пытаясь оторвать мою руку от своей.
Я втолкнул ее в ванную перед собой, пока Дворняга тявкал, и я последовал за ней в крошечное пространство, так что она практически оказалась грудью к груди со мной, и выхода не было. — Кто. Причинил. Тебе. Боль? — Мои руки были сжаты в кулаки, а инстинкт убийцы взывал ко мне.
— Это не имеет значения, потому что они мертвы, — сказала она, и у меня перехватило дыхание от облегчения, но это не означало, что я стал менее растерянным или злым. И уж точно это не объясняло следы укусов на ее горле.
— Расскажи мне, где ты была. Как, черт возьми, ты оказалась в таком состоянии? — Я схватил полотенце, намочил его в раковине и, приподняв ее подбородок, начал промакивать ее разбитую губу.
Она поморщилась, но не отстранилась, и я был рад, когда она позволила мне обработать ее повреждения. Это напомнило мне о той ночи, когда она убила Акселя, о том, как я стоял в его ванной и осматривал ее на предмет ран, и передавал ей одежду, чтобы она переоделась. Мне захотелось завернуть ее в вату и никогда не отпускать.
— Ты помнишь, как вы все говорили: «не ходи за «Границу»», — сказала она, ужасно подражая мне.
— Ты ходила за гребаную «Границу»? — Взревел я, прижимая ее к двери в душ так, что ее тело прижалось вплотную к моему.
— Я имею в виду, возможно я пошла за «Границу». Не могу сказать наверняка, была ли это та «Граница». Но там был Рик, так что я предполагаю…
— Маверик?! — Я заорал ей в лицо, когда паника охватила меня. — Это он сделал это с тобой? — Я бы убил его. Я бы взял лодку, переплыл гребаные воды до «Острова Мертвецов» и не прекращал бы стрелять, пока он не истечет кровью у моих ног.
— Он оставил следы укусов, но не все остальное, — защищаясь, прорычала она. Из-за этого мудака? Почему? Почему она его защищает? — Он застрелил ублюдков, которые сделали это со мной. На секунду я подумала, что он собирается застрелить и меня тоже, но он этого не сделал, так что… ура. — Она улыбнулась, но потом улыбка снова исчезла.
— Почему он тебя укусил? — Зарычал я.
— Я не знаю, может, потому что у него крыша поехала? — спросила она, и мне пришлось согласиться с этим утверждением.
— Ты не просила об этом? — Спросила я сдавленным голосом.
— Нет, — усмехнулась она.
— Кто привез тебя домой? — Требовательно спросил я. — Это был Картер?
— Нет. Но я видела, что ты сделал с его лицом. Какого черта ты это сделал? — Она хмуро посмотрела на меня, но я знал, что на самом деле ей было наплевать на этого маленького засранца.
— Потому что он смотрел на то, что принадлежит мне.
— Ты имеешь в виду на меня? — усмехнулась она.
— Ага.
— Я не твоя.