Игрушка беглецов
Шрифт:
Нона ниже меня, и, пусть сейчас мы сидим, я всё равно смотрю немного сверху. Зато у девушки запоминающаяся, яркая внешность, какой мне при всём желании никогда не добиться: непривычно желтоватая кожа словно поцелована Солнцем, короткие кудрявые волосы отливают не золотом, а перламутром, а в ярко-зелёных глазах зрачок стоит почти вертикально.
Такой внешности остаётся только завидовать. Обычно у молодых людей, и я не исключение, привычный набор черт, из-за чего внешность кажется до надоедливости одинаковой. Бывает, кто-то из юных парней и девушек выглядит иначе,
Но как бы я не отвлекалась на внешность подруги, не получается игнорировать скептическое выражение её лица.
– Твой многозначительный взгляд говорит о скрытых смыслах, – заявляет она, приподняв брови. – Хочешь сказать, что о моих секретах авгуры тоже знают?
Я печально улыбаюсь.
– Само собой разумеется. Тайное всегда становится явным. – Не хочется начинать разговор, к которому мы и так возвращаемся вновь и вновь, поэтому я меняю тему, пока не поздно: – Так что ты ответила Аврее?
Подруга прекрасно замечает уловку, но предпочитает сделать вид, что мне удалось её обмануть.
– Сказала, будто ты проснулась с первыми лучами Солнца и отправилась на пляж, чтобы помолиться, вдыхая запахи океана. Должно быть, ты уже на севере Фрактала, где до полудня понаблюдаешь за животными, а к вечеру пойдёшь к морю или к друзьям, а может, захочешь провести время с бабушкой.
– Даже не знала, что ты так хорошо знаешь мой распорядок дня, – признаюсь я удивлённо.
– Это несложно, – наши взгляды встречаются. – Мы же подруги, верно?
Две девчонки, связанные судьбой и общими секретами.
– Конечно, – соглашаюсь я, делаю глубокий вдох и понимаю, что пора возвращаться.
– Если мы подруги, – вдруг говорит Нона, и я замираю, забывая, что собиралась вернуться во Фрактал, – почему сегодня ты решила тосковать в одиночестве?
Хороший вопрос.
Моё молчание затягивается, поэтому Нона говорит:
– Вновь терзаешь себя сомнениями?
Будь на её месте кто-то другой, я бы ни за что не призналась, о чём думала сидя у могилы родителей, а сразу переспросила бы с деланным удивлением: «Какими сомнениями?». Но если я поступлю так с Ноной, она лишь выразительно посмотрит на меня, и станет ясно, что ё в заблуждение девушку не ввести.
– Снова тревожат видения? – Нона проявляет ещё большую проницательность, и я неохотно киваю.
– Может быть, поговоришь с бабушкой? – неуверенно предлагает подруга, но я отрицательно качаю головой:
– Знаю, что она ответит: твои родители умерли в священных лучах Солнца. Оно освободило их и сделало частью Вселенной…
– Теперь родители наблюдают за тобой, – прерывает меня Нона и продолжает хорошо известное нам объяснение: – И ты способна почувствовать их присутствие в цветах фацелии и каплях росы по утрам.
Мы долго молчим.
– На что похожа твоя грусть? – спрашивает Нона, и я улыбаюсь: мы всегда играем в эту игру, прежде чем покинуть Аметистовую аллею.
Размышляю
– Наверное, на бабочек. Они порхают вокруг – даже не касаются тебя, но их так много, что некуда деться.
– Тогда моё сочувствие, как пыльца, – говорит Нона через несколько минут. – Она крохотная, но по воздуху разлетается со скоростью света.
Я вновь невольно улыбаюсь, последний раз окидываю взглядом насыпь, укрытую цветами. Хотела бы пообещать, что буду приходить реже, но обманывать себя глупо.
Мы поднимаемся с древесного ствола, ступаем по протоптанным тропинкам между высокими деревьями с фиолетовыми кронами, босыми ногами чувствуем песок, а иногда и траву, выходим из Аметистовой аллее и сразу направляемся в лесную чащу, что бушует оттенками зелёного и взрывается пением птиц.
Полог леса густой, и широкие кроны смыкаются, образуя купол. Стволы деревьев, покрытые мощной корой, начинают ветвиться почти от земли. Стеной по стволам поднимается плющ, оплетает высокие деревья от основания до вершины, стелется по земле, и ноги приятно холодят глянцевые листья. Мой взгляд выхватывает высокий каштан и стройный тополь, раскидистый клён и цветущую акацию. Птицы щебечут и перекликаются. Глубоко вдыхая свежий лесной воздух, я чувствую, как наполняюсь умиротворением. От головной боли не остаётся и следа.
Мы направляемся на юг, в центр Фрактала, где под ветвями и выступающими над землёй корнями деревьев пробегают реки, с невысоких порогов прыгают водопады. Ступни утопают в ярко-зелёном кукушкином льне. На длинных ножках виднеются небольшие коробочки, расцветкой напоминающие птицу, что подарила этому растению название. Возле речушек камни покрыты светло-зелёным ветвистым сфагнумом, создающим мягкий ковёр. Воздух наполнен ароматами груши, мускатного ореха и солнечной розы. Над цветами порхают тысячи бабочек, они повсюду, кажется, их больше, чем воздуха. Мир эдемов бьётся и пульсирует, как человеческое сердце.
Довольно скоро среди деревьев показывается Воронка: три огромных дуба, называемых Близнецами, величественно возвышаются над лесом. Внутри их стволов виднеется сияющее и переливающееся всеми оттенками зелёного вещество. Оно напоминает огромные изумруды. Его так много, что в некоторых местах стволы дубов как будто треснули и разошлись, а из них выглядывают драгоценные камни.
Мы пришли с северной стороны, поэтому приходиться огибать необъятные крепкие стволы. Взгляд упирается в одно из деревьев – особенное. Прямо в стволе находится дверь, а над ней несколько маленьких окошек.
Войти туда могут только авгуры и медиумы: внутри дуба они проводят медитации, и тогда из окошек льётся мерцающий фиолетовый свет. Известно лишь, что авгуры и медиумы мысленно соединяются со Вселенной, поддерживают в ней гармонию и просветляются. Но как люди оказываются внутри дерева и что именно там происходит, остаётся большой тайной… Наверное, бабушка могла бы мне рассказать, но я не решаюсь спросить: о медитации говорить не принято, это таинство, открытое немногим, и эти немногие ревностно оберегают его от чужих глаз.