Игрушка для босса. Трилогия
Шрифт:
Полина оскорбленно задирает нос, но все же шагает к дивану, опускается рядом. Берет документы, отодвигается подальше, гордо отворачивается.
Направляюсь к софе, размышляю, с какой стороны сесть ради безопасности. Решаю, что около Грановского удобней. Тихо приземляюсь, чтобы не отвлекать.
Поднимает на меня взгляд, тепло улыбается одними глазами. — Что это с ним? — Напрягаюсь. — Странный сегодня какой-то, непонятный. — Протягивает мне листы, бросает: «На японский». Утвердительно киваю, нагло подтаскиваю его ноутбук, но он не реагирует, начинаю вбивать
Часть времени пролетает в полной тишине, только рыжая периодически носом шмыгает, на жалость давит.
— По коням, девчонки, — поднимается начальник, рукой опираясь на боковину, видимо, нога болит. — На сборы двадцать минут, Глеб за нами заедет, — шлепает наверх, в свою комнату, переодеваться. Я остаюсь наедине со злющей принцессой. Чувствую, сейчас получу за свой длинный язык. Но она вдруг выдает.
— Суши будешь? — Ничего себе, остыла уже, не верится. Строгий костюм в элегантную полоску ей очень идет, делает фигуру точеной.
Достает коробку из холодильника. Палочки из пакета, соус, васаби. Не знаю, как реагировать, но портить отношения с начальством сильней не хочется. Опасливо подхожу к столу, опускаюсь на стул с противоположного края, молча смотрю на нее.
— Ты какие любишь? — указывает на разноцветные квадратики, рукой поправляет слегка растрепавшуюся прическу. — Я с лососем и угрем, — подхватывает один и в рот.
— И я такие же, — отвечаю честно. Значит, у нас вкусы похожи.
— Тогда вот эти попробуй, — тыкает на рисовые пирожки. А я все жду, когда кусаться начнет. — А ты в чем на встречу поедешь, вещи высохли? — поднимает на меня глаза.
Точно, — подскакиваю со стула. — Я про них совсем забыла. Сейчас проверю, — несусь наверх, в голове прикидываю, как быть, если мокрые.
Щупаю одежку, а ее хоть выжимай — ткань плотная, даже утюг не поможет. Горестно вздыхаю. Полина в дверь заглядывает, вопросительно смотрит. Разочарованно качаю головой, а она улыбается.
— Не отчаивайся, — подбадривает. — Пошли, — за собой зовет. Почему-то доверяю ей, хотя вроде не должна.
Без стука распахивает дверь в спальню Грановского и меня тащит. В комнате оказывается еще одна ванная, приоткрытая, виден мужской силуэт. На бедрах полотенце, на подбородке пена для бритья. Он удивленно оборачивается, замирает с бритвой в руках.
Ошарашенно моргаю, но отвести взгляд не могу — любопытно. На красиво выточенной широкой груди без единого волоска блестят капельки воды. Пресс рельефный — кубики посчитать можно. Две четко вырисованные дорожки бегут к паху, прикрытому тканью. Ноги мускулистые, слегка кривые. Замечаю на спине, вдоль позвоночника, татуировку ветвистую, странную. И шрам небольшой, уже затянувшийся.
Аппетитный! — Неосознанно языком касаюсь верхней губы, но тут же, опомнившись, пытаюсь отвернуться. А Полина довольная, как кошка после валерьянки, выдает:
— И чего застыли, как две ледяные фигуры, раз спите вместе? Или вы в полной темноте на ощупь орудуете? — Смеется, подходит к его шкафу, непринужденно открывает створки. Что-то ищет.
— Может,
Как-то жарко тут, я даже вспотела. Рукой обмахиваюсь, но все без толку. Глаза куда пристроить, не знаю, а они, беспредельщики, все на него таращатся.
— Вот эта подойдет, — Полина достает на вешалке белую рубашку с коротким рукавом, всю словно краской черной обрызганную, — не понятно, что задумала.
Задирает свой пиджак, вытаскивает тонкий ремешок синего цвета, юбку поддерживающий, прикладывает к сорочке.
— Отличненько, — бурчит себе под нос, меня к себе жестом зовет.
Ну, нет уж, не собираюсь к наглой рыжей роже подходить. Поверила один раз, а она вон чего учудила: к голому начальнику заманила, — скрещиваю руки на груди, стою на месте.
— Ты, так понимаю, на деловую встречу в трусах поедешь? — выжидательно топает ногой. — Или у тебя тут целый женский гардероб припрятан? — Переводит взгляд на Грановского, ухмыляется.
— Не терплю чужие шмотки в своем доме, — фыркает. — На выход, быстро. Если опоздаем на встречу, уволю обеих, — злится уже. Надо прекращать их перепалку, а то боком выйдет.
— Зачем нам мужчины, с ними скучно, — играть, так до конца. Беру Полину под руку, веду за собой. — Расскажешь, что придумала, — очень стараюсь, чтобы голос звучал мягко, игриво, для правдоподобности. А она конечность нервно отдергивает, но выманить из спальни начальника удается, значит, основная цель достигнута. — Я просто предложила, — выставляю ладони вперед, невинно хлопаю ресницами.
— Не трогай меня никогда, — сжимает губы в прямую линию, отходит на пару шагов. — Вот, надень, — протягивает мне рубашку и пояс, — я тебя внизу подожду, — быстро спускается, а я в ванную ныряю.
Защелкиваю замок, сажусь на диванчик, вытираю вспотевший лоб рукой. — Да что же сегодня день такой длинный… — расстроенно вздыхаю. — Больше никогда не позволю затащить себя в этот дом с привидениями, — скидываю футболку, бросаю на сидение. Смотрю — кожа вся в мурашках. — Натерпелась, впечатлений на год хватит! — Ныряю в сорочку, застегиваю пуговицы. — И что она этим сказать хотела? — Придирчиво оглядываю себя в зеркало. — Висит, как мешок. Разве в таком по улице ходят? Не знаю, стоит ли ремень цеплять. Не буду, все равно ерунда получается, — открываю входную дверь, сталкиваюсь на пороге с Грановским.
На нем широкие льняные коричневые брюки и той же текстуры бежевая рубашка с выбитым орнаментом. — До костюма, конечно, далеко, но это уже что-то, — взгляд добирается до лица, удивляюсь. Рассматривает меня с интересом, интимно как-то, опасно, — отступаю назад. — Недопустимо после сцены в душе. Слишком красивый! Слишком коварный!
Пропускает вперед, дышит в спину. Очень близко — сглатываю.
Спускаемся по лестнице. Полина на меня смотрит вопросительно. Недовольно цокает языком, подходит ближе.