Игрушка для мажора
Шрифт:
От неприкрытой угрозы в моём голосе лицо Калугина снова презрительно потемнело, но, тем не менее, он не набитый дурак, поэтому кивает. Краем глаза вижу, как Терский копирует на флешку архив — на всякий пожарный — а Клим, проходя к двери мимо Владимира Викторовича, недвусмысленно потирает кулаки.
«Не забывайте, господин Калугин».
— Кстати, было бы замечательно, если б вы сказали моему отцу, что больше не претендуете на его кресло — то есть, на Варю, — усмехаюсь, приводя его в
Буквально через пять минут мы дружно топаем на выход; салютую мужику напоследок и задорно подмигиваю — такой я засранец, ага — на что тот разве что не швыряет в стену телефон: я же вижу, что ему хочется. Выходим из «Утопии» на улицу, и я вскидываю брови, потому что светит солнце. Нет, оно-то частый гость в наших широтах, просто в кабинете Калугина сгустились тучи, и было странно осознавать, что за окном погода другая.
— Эх, а я так надеялся, что дойдёт до драки… — драматично вздыхает Марк.
— С удовольствием бы посмотрел, как он тебе наваляет, — ржёт Терский, уворачиваясь от очередного подзатыльника.
Разбегаемся в разные стороны: Ян едет домой, Марк туда же, а я прикатываю на парковку универа. Пишу Варе сообщение о том, где я, и буквально через двадцать минут — сразу после второй пары — девушка материализуется на соседнем сиденье.
— Ну! — нервно стискивает край куртки. — Поляков, не тяни!
— И что ты хочешь, чтобы я сказал? — лениво растягиваю слова, делая вид, что мне на самом деле всё равно.
За последнее время я научился делать это мастерски.
— Да хоть что-нибудь! Или я ухожу.
Оп-па, угрозы посыпались.
В салоне раздаётся звук блокировки дверей.
— Упс, — вскидываю брови. — Кажется, твой план только что накрылся медным тазом.
Варя хватает меня за отвороты пиджака — очень крепко, кстати — и притягивает к себе моё лицо. В таком положении притворяться безразличным чертовски трудно, потому что её мягкие губы притягивают словно магнит.
— Я полдня просидела как на иголках! — рычит, обвиняя. — Говори, или я тебя убью!
— Серьёзно, рука поднимется? — притворно ужасаюсь, но сам всё никак не могу оторвать взгляда от её губ.
— Поднимется, Поляков, ещё как! Честное слово — убью и не пожалею!
Надоело слушать. Я и так всё утро и все выходные был на взводе: грёбаные Калугины со своими ультиматумами, Вари рядом нет, да ещё отец давит со своим «отступись»… Талия девушки идеально вписывается в мой обхват — как всегда, в общем; она успевает только изумлённо выдохнуть для того, чтобы тут же задохнуться от поцелуя, которым я пытался наверстать упущенное за последнюю неделю. Естественно, теперь одного поцелуя мне было мало, но это может подождать и до вечера.
— Ну ладно, может, и не убью. — Варя пытается отдышаться. — Но покалечу точно.
— Да можешь расслабиться, детка, — ухмыляюсь, снова отбирая её кислород. — Отныне ты только моя, и никто другой на тебя не претендует.
Она
— Ты ведь говоришь это не для того, чтобы меня успокоить?
— Не-а, — пытаюсь перетянуть её к себе на колени, но чёртова машина практически не даёт возможностей для манёвров. — Досиживай свои две пары, и я заберу тебя домой.
Варя взвизгивает, кинувшись мне на шею, и я снова угараю, но теперь по-доброму: она всё же моя жизнь, так что к ней у меня другое отношение. Через десять минут девушка возвращается в универ, а я еду домой, впервые за несколько дней позволяя себе расслабленно выдохнуть и потерять бдительность. Всё-таки нервное напряжение — то ещё гадство: прошла неделя, а я уже смахиваю на труп. Матери дома нет — и слава Богу — и я иду прямиком к себе; такой привычный бардак в комнате сегодня вызывал конкретное отвращение, и я вспоминаю, как уговаривал Варю переехать в мою комнату.
В таком свинарнике она жить точно не согласится.
Усмехаюсь, скидываю пиджак и — не верю, что я это делаю… — принимаюсь сгребать все вещи в одну кучу. Через полчаса приходит осознание, что одному мне в этом «Форт Боярде» можно только сдохнуть, так что я зову на помощь тётю Валю. Она даже не пытается скрыть своего восторга и какого-то маниакального усердия, сгребая мои старые ненужные шмотки в мусорные пакеты. Два часа мы угрохали на то, чтобы привести в порядок тридцать квадратных метров — и это не считая ванной, но туда я бы её не пустил: мало ли, чего она там найти может… Пока она отправляла мешки на помойку, я пытался в режиме форсажа навести порядок в ванной; аплодирую себе за то, что не пустил сюда тётю Валю — и не дай Бог Варю — потому что использованная резина попадалась в самых неожиданных местах.
Чёрт знает, как я мог её там оставить — дебил, не иначе.
В общем, к тому времени, как Варя позвонила и сказала, что будет ждать меня в парке напротив, у меня уже была жопа в мыле — зато чисто в комнате. Я знаю, что сейчас нас ждёт серьёзный разговор, но я не могу больше спать отдельно от неё или постоянно прыгать по комнатам.
Подъезжаю к парку, замечаю девушку и сигналю ей.
— Подвезти тебя, красотка? — вопросительно выгибаю бровь.
Варя фыркает и складывает руки на груди.
— Плохая идея. Мой парень такой ревнивый, что, боюсь, тебя завтра даже кинологи не найдут.
Откидываю голову и хохочу, как ненормальный, но мне нравится, когда она меня подкалывает. Варя прыгает на пассажирское сиденье, ворует поцелуй — неожиданно… — и весело улыбается.
— У тебя такой довольный вид, — гладит меня по щеке.
— Сейчас домой приедем — и у тебя тоже будет.
Не зря ж я чуть не сдох.
Девушка подозрительно прищуривается, но я состраиваю саму невинную мордаху; а через десять минут, когда ввожу её в комнату, она теряет дар речи.