Игрушка для мажора
Шрифт:
— Доброе утро, Ярослав. — Переводит глаза на настенные часы и усмехается. — Хотя, вообще-то, уже день. Видать, хорошо с моим сыном ночью погудели?
— А, то есть, вашим сыном всегда будет только он один? — не сдерживаюсь.
Чесслово не хотел начинать разговор с таких слов — и тем более таким тоном — но это его замечание почему-то выбесило в край. И вот теперь, к слову о птичках, на его лице отобразился весь спектр эмоций — от недоверия и шока до удовлетворения и принятия.
— И что же Лена наплела тебе обо мне?
Наплела… Конечно,
— Да ничего особенного, — пожимаю плечами. — Всего-то сказала, что я тебе нахрен не нужен.
Климов понимающе хмыкает.
— Ожидаемо. Даже здесь пытается всё в свою пользу вывернуть.
— Там уже давно хоть в узел свернись — клеймо на клейме, — отмахиваюсь. — Так как? Мне ей верить, или вам ещё есть, что сказать?
— Только то, что она сама просила меня не вмешиваться в твою жизнь.
А вот это уже интересно.
— Я смотрю, у вас с этим проблем-то не возникло — жили себе восемнадцать лет, ничем не интересовались, не пытались поговорить…
— Твой отец отлично о тебе заботился, сын, — кивает головой. — У вас с ним были прекрасные взаимоотношения; даже когда он узнал, что ты ему не родной, не отказался от тебя — разве можно придумать родителя лучше? Ты рос в полной и почти нормальной семье, и я подумал, что твоя мать в какой-то степени была права: я не должен причинять тебе душевную травму. И разбивать вашу семью тоже не хотел.
— Возможно, вы не в курсе, но мы были семьёй совсем недолго, — усмехаюсь, хотя мне совсем не смешно. — Я ненавидел сначала отца за то, что он меня бросил, потом мать за то, что она думала только о себе, а после — их обоих. Я полжизни чувствовал себя никому не нужным, а вы тут заливаете мне про семейное счастье.
— Я старался не лезть в чужую семью — тем более, когда меня об этом так «вежливо» попросили. Если бы я знал, что у вас происходит, возможно, я бы поступил иначе.
Пытаюсь представить, как бы я сам поступил, окажись на его месте — и не получается; всё-таки прав был отец: чтобы в этой области что-то понять, надо самому стать отцом.
Интересно, Варя согласится мне с этим помочь? J
— Но теперь, раз уж ты всё знаешь, не хочешь ли попробовать… познакомиться? — Климов пытается подобрать слова, потому что, походу, мы оба не знаем, как теперь себя друг с другом вести. — Я не жду, что ты прямо сейчас начнёшь называть меня отцом, но, возможно, однажды сможешь.
Он протягивает мне руку, на которую я тупо смотрю секунд десять; разве это хреново — иметь двух адекватных отцов? Раз уж мать у меня бестолковая, то может хоть ими получится компенсировать…
Пожимаю предложенную руку, и отец смущённо улыбается.
— И как же мне к вам обращаться?
— Ну, во-первых, на «ты». А как именно — решай сам, я приму любой твой выбор. Но сам хотел бы звать тебя сыном, если ты не против — я, как ты справедливо заметил,
Хмыкаю на такое предложение, но киваю.
— Идёт.
— Чёрт возьми, я сейчас расплачусь, — бурчит за спиной проснувшийся Клим; рожа его была помята основательно, и выглядел он так, будто ему не надо было вчера так активно бухать. — То есть, расплакался бы, но у меня в башке кто-то роет котлован под пять сотен гектар торгового центра, так что… я вас всех ненавижу.
— Кто ещё в курсе, что я твой сын? — спрашиваю… Андрея — пока и так сойдёт. — Должен ли я фильтровать базар перед тем, как обратиться к тебе?
— Ой, тебе не по барабану ли? — кривится Марк. — Ещё думать о том, что этим можно кого-то задеть… Подумаешь — будто ты первый левак на всём свете.
— Да, я тоже люблю тебя, брат, — ржу.
— Да, в общем-то, среди моих все в курсе, — хмурится Андрей.
— Видел бы ты выражение лица матери вчера вечером, когда она узнала, — угарает Клим. — Я думал, она от злости прям тут концы отдаст.
— Не думаю, что мой сын должен так высказываться в адрес своей матери, — качает головой отец семейства. — Она имела право злиться на меня.
— Может тогда мне тоже стоит?
— А может, вы оба заткнётесь уже? — ворчу, перебивая обоих.
Детский сад.
— Ты ещё с мелкой не знаком, — роняет смешок Марк, шарясь в холодильнике. — Она к бабушке на выходные укатила. Я скажу ей, как вернётся обратно. Вечно просила адекватного старшего брата — будет ей адекватный.
Конечно, я был в курсе, что у Клима есть младшая сестра — кажется, она в третий класс в этом году пошла. Будет забавно, если она разделит мнение матери.
— Кстати, — продолжает свой монолог. — Сегодня суббота — чё делать будем?
— Можно у меня порубиться в приставку, но я не хотел бы появляться дома до понедельника или хотя бы вечера воскресенья.
— Тогда предлагаю завалиться к Терскому — сразу, как только это туловище очнётся — и проверить его выдержку на прочность, — скалится брат. — Чтоб пацану жизнь малиной не казалась.
Видит Бог, я согласен на что угодно.
Главное, эти три дня протянуть — дальше всё будет в норме.
Уж я постараюсь.
Эпилог. Ярослав
15 октября 2019 года, вторник
— Чувствую себя преступником, — фыркает Ян.
— Ты ещё даже из машины не вышел, — закатывает глаза Марк.
Стеклянное здание будто знало, зачем мы с парнями припёрлись сюда в такую рань; родители думают, что мы на парах — значит, попадаться на глаза нельзя никому. Так что да, замечание Терского было очень даже кстати, хотя лично я себя преступником не чувствовал: когда затеваешь незаконный кипишь, чтобы восстановить справедливость — это совсем другое. Вдыхаю поглубже и вижу, как Климов вытаскивает телефон и переводит камеру в режим видео.