Игрушка для негодяя
Шрифт:
— Я подумаю над этим.
— Мерзавец.
— Ты много ругаешься, Яна, — Родион сердито сводит брови вместе и продолжает путь.
Когда его шаги стихают, я сажусь на корточки перед разбитым телефоном и прячу лицо в ладони. Надо было с собой прихватить тарелку, чтобы не было так обидно после вспышки слепой ярости.
Глава 16. Милый, как медведь
Закинув телефон по частям в сумку, выхожу из квартиры. Нет времени плакать и есть надежда, что мой многострадальный
Выбегаю из подъезда и, прижав к себе сумку, недовольно смотрю на черный гелендваген, припаркованный в нескольких метрах от крыльца. Алекс за рулем и Петя рядом с ним щерятся мне в приветливой улыбке, от которой внутри все переворачивается. Какие же они жуткие! Мамочки с детьми и бабульки подозрительно косятся на машину и перешептываются.
А я вот не с ними. Разворачиваюсь на носочках, делаю несколько шагов и мне сигналят в спину.
— Да вашу ж дивизию, — цежу сквозь зубы, когда машина с тихим шуршанием подъезжает ко мне.
— Садись, — Петя опускает стекло и улыбается с той дружелюбностью, на которую только способен.
Красная, сердитая заползаю в салон к молчаливому Родиону, который заинтересованно смотрит на детскую площадку, и в бессильной злобе шиплю:
— Ты меня опять похищаешь?
— Я слышу в твоем голосе надежду, — он усмехается и серьезно смотрит мне в лицо, — но нет. Подвезу тебя до банка и проверю документы.
— С какого перепугу?
— У меня юридическое образование.
— Ты не похож на юриста, — обескураженно отвечаю я.
— Тем не менее.
— Что ты творишь? — задаю я закономерный вопрос. — Чего ты ко мне пристал? Не надо никакие там документы проверять! Я сама справлюсь!
— Научись принимать помощь, Яна, — Родион смахивает с моего лба локон, и я от него отшатываюсь.
— Ты бы и после двух недель меня не оставил в покое.
— Если ты так хочешь, чтобы я тебя похитил и запер в доме, то скажи прямо, — Родион смеется и откидывается назад. — Я намеков не понимаю.
Мне остается только фыркнуть, скрестить руки и отвернуться. Где-то в глубине души я рада, что Родион не совсем мудак и не ушел без прощаний, но я не готова в этом признаться. Буду и дальше демонстрировать презрение и высокомерие обиженной женщины.
Машина выезжает на Ярцевскую улицу и через пять минут паркуется возле торгового центра “Кунцево плаза”.
— Мы же в банк.
— Кофе куплю, — Родион выскакивает из машины, и Петя, как верный пес, следует за ним.
— Ты сама-то кофе будешь? — Родион заглядывает в салон.
— Нет.
— Как знаешь, — закрывает дверцу и широким шагом направляется к крыльцу торгового центра.
— Какого черта? — тянусь к ручке.
— Яна, сиди и не дергайся, — Алекс зевает. — Не видишь, что он не в
— Нет, не вижу.
— А я вижу, поэтому сиди мышкой.
— Но я опаздываю!
— Подождут, — безапелляционно заявляет Алекс и блокирует двери.
— Я так-то тоже не в настроении, — развожу руками в стороны.
— Работал бы я на тебя, то тогда бы был иной разговор.
— У вас что-то случилось? — тихо и обеспокоенно спрашиваю я.
— Ты случилась.
— В каком смысле?
— Ты опять на него прыгала? Оскорбляла? — скучающе интересуется Алекс и чешет шею.
— Ну… — я пристыженно отвожу взгляд. — Немного вспылила.
— Женщины на него не повышают голос и говорят с придыханиями…
В груди вскипает черная ревность к шлюхам Родиона, хотя я понимаю, что это бессмысленно. Да как Алекс смеет сравнивать меня с другими женщинами? Меня потряхивает, в области солнечного сплетения печет злобой.
— Я к тому, Яна, — он оборачивается ко мне, когда я готова изрыгнуть из себя отборные маты и ругательства, — он не привык к психованным истеричкам.
— Это я-то истеричка?! — взвизгиваю и тут же замолкаю, сцепив до скрежета зубы.
Алекс улыбается и спрашивает:
— Конфетку будешь?
— Засунь себе эту конфетку, сам знаешь куда, — жаль, что от моего красноречивого взора он не вспыхнет огнем.
— Грубо.
— Знаю, — цежу сквозь зубы.
— Попробуй еще раз, — Алекс издает короткий смешок и повторяет. — Конфетку будешь?
— Смею отказаться, мсье, — я медленно выдыхаю и ласково добавляю. — Употребите ее сами. Ректально.
— Боюсь такие удовольствия не по мне, — Алекс беззлобно смеется, шуршит карамелькой и закидывает ее в рот.
Соглашусь, веду я себя некрасиво, но обуздать обиду и ревность выше моих сил. Родион поступает так, как считает нужным, а его приближенный имеет наглость сравнивать меня с другими потаскухами.
Через пять минут в машину возвращается Родион с бумажным стаканчиком кофе и кидает мне на колени коробку. Я поднимаю руки в защитном жесте и недоуменно смотрю на него, будто он швырнул мне не телефон последней модели всем известной марки с надкусанным яблоком, а ядовитую змею.
— Ты же свой разбила, — Родион меланхолично отхлебывает кофе.
Когда Петя плюхается на переднее сидение, машина трогается с места.
— Не стоило… — тихо и хрипло отзываюсь я.
— Ты можешь просто сказать спасибо, — Родион поворачивает ко мне лицо, и теперь я вижу, что он не в духе. — Или помолчать. Меня любой из этих двух вариантов устроит.
— Спасибо, — я выбираю первый вариант, потому что молчать не в моих силах. — Но я…
Поджимаю губы, решив, что “не просила” будет лишним. Взгляд у Родиона недобро искрит, и я отворачиваюсь от него, сложив ладони на коробке. Если я поблагодарила его, то, получается, приняла его подарок, но как-то мне неуютно и неловко.