Игрушка для олигарха
Шрифт:
– Даю свое слово, Никитина.
– Хорошо, - я сглотнула и решительно посмотрела ему в глаза.
– И меня ты тоже оставь в покое.
Он открыл дверь, но затем с грохотом ее закрыл и направился ко мне.
– Ты это сейчас серьезно?
Его образ был расплывчатым из-за слез, но я даже издали ощущала исходящую от мужчины ярость.
– Да. Я так больше не могу. Надя, папа, ты... Слишком заигрался со своей местью. И я не собираюсь быть ее частью.
– Да ты. Просто.
Он сжал кулак и замахнулся. Я вскрикнула, но так и не ощутила удара. Он
Дима быстро отошел от меня, осмотрел с ног до головы и покачал головой. Обреченность. Вот что я видела.
– А ничего и не выйдет.
– Он развел руками, а затем развернулся и все же пнул ногой эту чертову дверь. Но я отчетливо услышала последнюю фразу: - Сама ко мне пришла.
И этого хватило, чтобы горькая правда затопила сердце. Он не отрицал, что воспользовался мною. Нет, во всем виновата я сама, что явилась к нему тем вечером, наивно надеясь на помощь. Но поступив так, я уберегла папу от волнения. Что такое моя гордость по сравнению с его жизнью? Не о чем жалеть.
Тогда почему так пусто в душе?
Мне хотелось закричать или что-то разорвать в клочья, уничтожить, хоть как-то выпустить пар. Внутри я билась в истерике, но снаружи стояла, будто каменная статуя, смотря стеклянным взглядом на дверь. Я вышла, прошла мимо Кристины, даже не замечая ничего вокруг, не слыша, о чем она меня спрашивала. Домой попала тем же маршрутом автобуса, прислонившись лбом к холодному стеклу. Сегодня шел мокрый снег. Даже небеса плакали вместе со мной.
Но по-настоящему я дала волю эмоциям, когда оказалась запертой в своей крепости. Лишь оставшись наедине с собой, точно зная, что никто не увидит меня, не осудит, я осела на пол и разревелась.
А когда слез больше не было, я начала бродить по пустой квартире, терзая себя воспоминаниями. Дима был везде. На каждой поверхности, в каждой вещи. Неожиданно моя квартира стала такой же чужой, как и мужчина, которому я доверилась.
Я хмыкнула, поражаясь своей же глупости. Ни то, ни другое никогда моим и не было. Жилплощадь съемная, а Рогозин влюблен в себя и свою месть.
Глава 25
На столе передо мной оказалась чашка ароматного кофе, и я подняла голову.
Алина улыбнулась и подмигнула. Наташа и Маша сели по обе стороны от меня, и все трое подозрительно затихли.
– Ну что?
– застонала я.
– Юль, тебе нужно развлечься, - заявила Машка.
– Сегодня идем гулять!
– Да, не дело хандрить третью неделю, - поддержала ее Ната.
Я ненавидела, когда они напоминали о времени. Время для меня и вовсе остановилось. Отпила кофе и благодарно улыбнулась Але.
– А скоро весна!
– призывно протянула она.
– Наконец-то снимем эти куртки и будем щеголять в юбочках да маечках!
Мы все дружно посмотрели в окошко, за которым крупными хлопьями падал снег.
– Мда, - изрекла я.
– Эх, первое марта через два дня, - мечтательно протянула Маша.
– А за ним и восьмое! Подарочки!
Девчонки захихикали, а я им подыграла. С ними
Они узнали, что произошло от Оли. Точнее, искаженную версию событий. Как оказалось, эта дурочка совсем не умела держать язык за зубами. И теперь по всему университету ходили слухи, что я связалась с бандитом, который меня бросил ради другой. Впрочем, тут версии расходились. Ни то ли я, такая сволочь беспринципная, пыталась увести мужчину у его невесты. Ни то ли, он, типичный кобель, бросил меня почти у алтаря. Хорошо, что хоть без имен. Правда, возраста Рогозину прибавили. И опять же, по разным версиям ему было от сорока до шестидесяти пяти лет.
Разговоры о подарках напомнили мне утро четырнадцатого февраля. В тот день я вообще не хотела выходить и показываться людям на глаза, все будто сошли с ума в День влюбленных. Но был важный тест по философии. Я открыла двери квартиры, и на ноги мне упал букет из желтых роз. Внутри не было никакой записки, лишь цвет бутонов говорил о себе. Дима попрощался.
Цветы выбросила. Телефон, номер и замок сменила. И этим сама поставила точку, в надежде, что хоть немного полегчает.
Не полегчало. Пустота ничем не хотела заполняться.
Я прослушала шутку Наташи, но все равно улыбнулась. Девочки были моей опорой. Каждая интересна по -своему. Маша всегда всех подбивала на ночные приключения, Наташа была нашей палочкой -выручалочкой на парах, а с Алиной я сдружилась больше остальных. Нам было комфортно друг с другом, даже в полном молчании. Она несколько раз пыталась разговорить меня, но я пока не была готова. Слишком тяжело ворошить все, во что я ввязалась.
– Ну так что? Идем в клуб на эти выходные?
– спросила Маша и вытащила из моей сумки блеск. Она не относилась к разряду стеснительных.
– Не могу, девочки. Извините. На этих я опять к родителям.
– Как папа?
– спросила Алина.
Кивнула.
– Лучше. Они с мамой поедут в какой-то санаторий на месяц.
– Здорово!
– поддержала Ната.
– Ну и отлично! Папа подлечится, а ты больше не сможешь увиливать от наших посиделок!
– казалось, Маша радовалась больше остальных.
– Чего ты ко мне пристала?
– полюбопытствовала я.
– Вот нашла самую заядлую тусовщицу!
– Мне просто нравится, когда мы собираемся всей компанией. Вместе мы сила, - пояснила Машка. Зазвонил звонок, и началась пара.
От урока к уроку, изо дня в день - так я и существовала. Жаль только, что больше не чувствовала себя живой.
Мой телефон тихо пиликнул, и на экране высветилось сообщение от неизвестного абонента.
"Давай встретимся у тебя после пар? Надо поговорить".
Конечно, я первым делом подумала о Рогозине. Где -то на задворках сознания даже промелькнула тихая мысль: «А что если...»
Но нет. Сразу вспомнился папочка. Его бледное, усталое и резко постаревшее лицо, изнеможенный взгляд преследовали меня повсюду. А мама выглядела не лучше, у нее появились первые седые волоски.