Игрушка Двуликого
Шрифт:
Клинок, уже почти дотянувшийся до бурой шерсти, бессильно соскользнул в сторону и воткнулся в землю, а когти Хозяина Леса располосовали араллух…
…Что было потом, мальчишка толком не запомнил – «вроде уворачивался», «кажется, бил…», «а когда наконец достал, то отрезал у туши обе передние лапы, потом поднял Лорта и понес его в Шаргайл…». Но это было уже неважно: Испытание Духа закончилось смертью айти’ара. А значит, в сарти Ракташей пришло Горе…
…Когда Зербек обессиленно закрыл глаза
– Лекаря сюда! Живо!!!
Хейсары, одна часть которых сетовала на никчемность нынешней молодежи, «не способной завалить медвежонка», а другая обсуждала будущую тризну, изумленно повернулись ко мне.
Общее мнение высказал аннар рода Уаттах:
– Оставь его… Он – айти’ар… А лекарь сейчас придет…
Меня аж затрясло от бешенства – горцы, трясущиеся над мальчишками до пяти лет и гордящиеся своими воинами, ни во что не ставили тех, кто еще не заслужил Имя!
– Опусти его на кошму… – тихонечко попросила возникшая рядом со мной Мэй. – Я его осмотрю…
– Спасибо… – поблагодарил я, осторожно положил бессознательное тело на белоснежную шкуру и, увидев, что моя супруга пытается расшнуровать тесьму араллуха, протянул ей засапожник.
Мэй благодарно кивнула, распустила шнуровку и закусила губу – лапа медведя переломала мальчишке ребра, и они, проткнув кожу, торчали наружу.
– Бедняга… – сглотнув подступивший к горлу комок, выдохнула моя жена. И, вскочив на ноги, привстала на цыпочки, чтобы найти и поторопить лекаря.
Я встал следом за ней, подобрал брошенный посох и с силой вбил его в землю:
– Ашер’о и ашиар’о! Зербек из рода Ракташ – один из достойнейших айти’аров Шаргайла и я, баас’ори’те, считаю, что он заслужил Имя…
– Чем?! – перебил меня аннар Усмаров. – Он сделал то, что должно!
– То, что должно? – прищурившись, переспросил я. – Скажи, для чего вы проходите Испытание Духа? Для того, чтобы не бояться выходить из сарти, когда за его стенами воют волки?!
Хейсары недовольно зароптали. А кто-то из Оноирэ даже попытался засомневаться в мужестве мальчишки.
– Мы не видели следов, поэтому…
– Медведь – животное! – рявкнул я. – А воины берут в руки меч, чтобы защищать своих сородичей ОТ ЛЮДЕЙ! Этот айти’ар не только вышел из боя победителем – он, будучи тяжело раненным, принес тело товарища домой, то есть победил свою немощь и боль! Не знаю, как вы, а я бы доверил ему свою спину…
Увей, внимательно вслушивавшийся в мои слова, согласно кивнул. И, жестом попросив меня ненадолго прерваться, вскинул над головой правый кулак:
– Баас’ори’те говорит голосом Барса! Эразд Клинок Рассвета, твое Слово!!!
…Лорт из рода Ракташ воином так и не стал, поэтому на его тризне присутствовали только сородичи. Однако отблески пламени
…У лестницы, ведущей на помост, всего четыре перекладины – первая, третья, четвертая и шестая. Там, где когда-то были вторая и пятая – дыры, которые взрослый перешагнет, не глядя.
Увы, я – не взрослый, поэтому перед тем, как поднять наверх маму, останавливаюсь и собираюсь с силами.
Одноногий Данор, опирающийся на свою клюку, начинает скрипеть зубами, а через мгновение на мое плечо опускается пахнущая окалиной лапища Бразза:
– Дай помогу…
Отрицательно мотаю головой, ставлю ногу на первую ступеньку и еле удерживаю равновесие – тело мамы, завернутое в белое полотно, кажется неподъемным.
С ненавистью смотрю на первую дыру и вдруг взмываю вверх – кузнец, не дождавшись моего ответа, хватает меня под мышки и без разговоров ставит на прогибающиеся доски, подаренные мне плотником Ревзаром.
Делаю шаг, за ним – второй. Медленно опускаюсь на одно колено, осторожно опускаю маму на предназначенное для нее место, расслабляю отрывающиеся руки и откидываю угол полотна, до этого момента прикрывавший ее голову: если мне не изменяет память, последние мгновения на Горготе усопшие должны видеть ночное небо.
Вглядываюсь в ее изуродованное, покрытое чудовищными ожогами лицо и с трудом сдерживаю рвущиеся наружу рыдания – мужчина, провожающий родных в последний путь, должен быть сильным.
В глазах начинает щипать. Таращу глаза, чувствую, как щеку обжигает чем-то горячим, и, дотронувшись до нее, вспоминаю про то, что там – одна сплошная рана.
Шиплю на всю поляну. И вздрагиваю от встревоженного крика Маланьи:
– Осторожно, заразу занесешь!
Кривлю губы в презрительной гримасе, пячусь назад, нащупываю лестницу, ставлю ногу на верхнюю перекладину и слышу низкий рык кузнеца:
– Отойди…
Разворачиваюсь на месте и гневно сжимаю кулаки: он несет на помост Ларку! Вместо меня!!!
– Я сам!
– Она для тебя слишком тяжелая… – мрачно бросает он, взлетает по ступеням и оказывается на помосте, который ощутимо прогибается под его весом. – Куда класть?