Игрушка Тирана

Эм Леди

Я тупо пытаюсь переварить услышанное. Я начинаю смеяться. Я смеюсь, ища подвох в словах Мёрдока. Тщетно. Я не нахожу ничего.

— Я абсолютно серьёзен, — заявляет Мёрдок.

— Это сказки для малышей: истинная пара и прочая хрень, — смеюсь я.

Но Мёрдок как никогда серьёзен. И хуже всего, я понимаю, что он прав. Не просто понимаю, но знаю это всем своим существом. Это странное непрекращающееся желание быть с ней, в ней, рядом с ней. И с каждым разом невообразимо больше, глубже и ближе. Но даже этого кажется недостаточно, кажется мало, до ужаса мало, по сравнению

с тем, что может быть.

— Но я не дагоррианец, — хватаюсь я за последнюю соломинку.

— Я думал над этим, — кивает Мёрдок, — и позволил себе порыться в старых архивах. Некоторые из них спрятаны под грифом секретно. И это не совсем законно…

— Говори, Мёрдок. Чуть позже я успею тебе навалять за то, что ты без моего ведома копался, где не следует. Но сейчас мне интересно, что тебе удалось нарыть.

— Дагоррианцы пострадали больше прочих при установлении Законов Альянса. Их планета оказалась случайной жертвой в огромном конфликте.

— Урок истории, Мёрдок? Дальше что?..

— Это связано, Рэмиан Гай. Дагоррианцы всегда были немногочиспенной расой из-за того, что их женщины не могут родить больше одного ребёнка, а после войн и повсеместных разрушений, численность их резко сократилась. Многие оказались разбросаны по Секторам, в качестве беженцев. Тогда группа активистов по возрождению расы организовали закрытый эксперимент Клетки чистокровных дагоррианцев искусственно вживлялись в тела других рас. Проект был не очень удачным. Его закрыли. Смею заметить, что мной было замечено несколько грубых ошибок… С нынешним уровнем развития технологий можно попытаться их устранить. Но судя по всему, эксперимент оказался удачным. Хотя бы в одном известном случае.

Мердок красноречиво посмотрел на меня. Нет, я, конечно, предполагал, что у меня не самые лучшие папочка с мамочкой, но чтобы настолько… У меня их вовсе нет.

Не то чтобы меня это расстраивало, но осознавать себя искусственной клеткой было как-то странно.

«Чертовски живучая и удачливая клетка!» — усмехнулся я про себя и закрыл на этом тему напрасных сожалений. Мне было даже неинтересно, как получилась утечка.

— Ошибки можно исправить? — медленно спросил я.

— Не могу сказать, насколько верны мои предположения. Всё это проверяется только опытным путём. Во всяком случае, у нас есть живой образец чистокровных дагоррианских тканей — Кейтлин. И пример удачного, пусть и случайного проведения подобного эксперимента. Ты. При равных условиях можно попытаться повторить эксперимент.

— Что для этого нужно?..

Мердок верно понял мой вопрос. За годы, проведённые бок о бок, он научился меня понимать почти с полуслова. Если бы я задумался над тем, кого можно было бы назвать подобием друга, я бы в первую очередь назвал имя Мёрдока.

— Сосуд, образец. Всё имеется в наличие.

— Образец чего?

— Клеток, разумеется. Твоих…

— И Кейтлин?

— Это зависит от того, о каком эксперименте сейчас идёт речь. Первый эксперимент — выведение подобных тебе в лабораторных условиях. Здесь нужны будут образцы чистокровных дагоррианцев. Допустим, Кейтлин. Не все попытки будут удачными. Если же

ты имеешь в виду второй эксперимент — выведение младенца, то тут я не могу сказать, будет ли удачным скрещивание с кем-то другим или с Кейтлин. Это всё из обпасти предположений, проверяется опытным путём.

— Мне не нравится, как это звучит.

— Не все опыты бывают удачными.

— Ты предлагаешь мне лечь под твой нож, чтобы я удовлетворил твой исследовательский интерес?

— С тебя спрос невелик, — уклончиво ответил Мёрдок. Но я понял, к чему он клонит.

От одной только мысли о том, что Мёрдок будет извлекать из Кейт необходимые для опыта образцы тканей, мне захотелось прострелить Мёрдоку голову. Так, чтобы нечего было восстанавливать.

— Забудь. Всё, что ты сейчас говорил — нет. Однозначно.

— Я так и думал. Остаётся Поток. Пара. Нужно сказать об этом Кейтлин.

— И опять я тебе скажу — нет. Я сам решу, когда и как ей нужно об этом сообщить.

Лучше займись её диетой. Создаётся впечатление, что её не кормят.

— Ничего удивительного. Ты же не разрешаешь ей пользоваться пси-полем.

Энергии нужно давать выход, но не истощать почти досуха, как это было однажды, — укоризненно произнёс Мёрдок, — когда энергии много, ты начинаешь вариться в собственном соку. Кейт вянет не от того, что её плохо кормят, а от того, что ей не дают быть собой уже очень-очень долго.

Я оставил Мёрдока среди его ненаглядных приборов. В голове стало тесно от переполнявших её мыслей.

Первое — пара.

Второе — призрачная возможность искусственно вырастить нужного мне младенца.

И если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы тотчас же дал отмашку. Но Мердок говорил о Кейтлин Роу. И здесь вся моя решимость разбивалась вдребезги.

Отгрызть себе руку было бы не так больно и сложно, как использовать Кейт для экспериментов.

Я с изумлением отметил для себя, что сама цель, для которой мне понадобилась Кейтлин, вдруг перестаёт быть такой же важной, как девушка, что обязана была выносить мне младенца.

Покоя не давали слова Мёрдока о полном слиянии. Стоило мне только подумать об этом, как на зубах начинал скрипеть песок: такой невозможной мне казалась сама мысль открыться полностью, позволить Кейт нырять в моё сознание, рыться в самых тёмных и грязных углах моей памяти.

А любопытная Кейт обязательно сунет свой нос в самый зачумлённый из углов. И мне ли не знать, что ничего хорошего её там не ждёт?..

Я бесился от безысходности, впервые так долго и нерешительно топчась на одном месте, не зная, как поступить…

Глава 61. Кейтлин

Утром Рэмиана в моей комнате не оказалось. Ещё сонная, тем не менее, я ощутила этот чёткий момент: до и после. Отдаляющееся желанное марево. Куда-то прочь.

Становится пусто и гулко в груди, хотя не должно быть так. Не должно, но есть. У многого из происходящего нет привкуса наших мечтаний. Иногда оказывается, что мечтал совершенно о пустом, а желанное, подходящее к тебе — совсем иное, чем ты бы мог себе представить.

Мердок необыкновенно тих и задумчив.