Игрушки для императоров: Лестница в небо

Кусков Сергей Анатольевич

Я не зло рассмеялся.

— Ну, теперь уже ничего, дон Алехандро. Уже все прошло.

Старик сочувственно улыбнулся.

— Ну и как оно? То, что прошло? Надеюсь, не возгордился? — его глаза смеялись, но сам он был полон тревоги.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, все хорошо, дон Алехандро. Можно вопрос? Немного абстрактный, но мне кажется, вы единственный, кто может достаточно компетентно и непредвзято на него ответить.

Куратор кивнул. Слова о «единственном» его приятно задели.

— Вот представьте, перед

вами два пути, две дороги. Одна из них ровная и прямая, вы знаете, что в ее конце, и это «что» неплохая вещь, о которой многие могут только мечтать. Эта дорога выстрадана вами, вы многое отдали за возможность идти по ней; заслуженная, завоеванная дорога. И вторая — узкая, извилистая. За каждым поворотом ее таится опасность, зачастую смертельная; вы не знаете ни куда она ведет, ни сколько будет длиться, ни что на ней ждет. Но то, что ожидает вас в самом конце, самом-самом — это суперприз, который и рядом не стоял с тем, что в конце первой дороги. Что бы вы выбрали, сеньор куратор?

Дон Алехандро долго понимающе молчал. По брошенному на меня взгляду мне показалось, что он все понял. Про меня и корпус телохранителей. Что у нас несколько более плотные отношения, чем должны быть. Затем тяжело вздохнул:

— Я бы выбрал первую дорогу. Но я говорил тебе, я — старик, мне многого не надо в жизни.

— А если бы вы были моложе? — не унимался я.

Он покачал головой.

— Даже если бы я был моложе, я бы выбрал первую.

— Я старик не внешне, друг мой, я старик внутри! — с жаром продолжил вдруг он. — Довольный тем, что имею и не желающий большего. И таких стариков — большинство. — Он окинул взглядом коридор, имея в виду всю школу. — Девяносто процентов учащихся и работающих здесь — старики. Поэтому не спрашивай ни у кого совета, тебе ответят также.

Он сделал театральную паузу.

— Вот только историю, Хуанито, настоящую историю, делают не они, а молодые. Те, кому не сидится на месте и кто любит рисковать, выбирая вторую дорогу. Многие из них гибнут, многие спиваются, но те, кому повезло и кто не сломался, доходят до своего суперприза.

Поэтому думай сам, мой мальчик. Послушай свое сердце и принимай решение, ни на кого более не обращая внимания. Это только твой Путь и только твое Решение.

— Спасибо, дон Алехандро!

Я вежливо кивнул и поспешил на последнюю пару. На душе полегчало.

Из школы мы выходили вместе с Хуаном Карлосом и еще парой ребят из «бригады Селесты», как их уже успели окрестить, из параллельной группы. Шли, обсуждали свое, в основном драку в фонтане. Такое забывается не скоро, всем было интересно, что я в тот момент чувствовал, и прочее. Вдруг Хуан Карлос потянул нас в сторону:

— Эй, гляньте! Ну, нифигасе!

Мы остановились. На месте, куда он показывал, стояла, припаркованная, машина. Но какая машина!

У нас небедная школа. Пусть родители учащихся и не аристократы, но могут позволить себе очень и очень многое. Хорошие

машины в том числе. Возле школы можно увидеть транспорты любого класса, любой стоимости. Но эта превосходила все.

Тюнинг, отделка, раскраска, и вообще внешний вид. Классная тачка! Самым прикольным в ней был цвет — нежно-нежно розовый.

— Это же сто шестьдесят шестая «Эсперанса»! Только переделанная! — обалдевал Хуан Карлос, подходя поближе. — Блин, вообще переделанная, не узнать! Гоночная! Профессиональная! — Он обошел машину кругом, надавил всем весом на задний капот, постучал по обшивке костяшками пальцев. — Планетарного класса, но легкая, будто купольная!

— Все, наш мастер железа нашел игрушку, — усмехнулся я пацанам, глядя на озабоченное лицо инженера. Те тоже заулыбались — страсть Хуана Карлоса в школе была известна многим.

— Вот только дюзы магнитные стоят, продолжал обследование он. — Слоты только для стационарных магниток. Жаль! — он вздохнул, легонько двинув ногой по крылу, под которым пряталось собранное в режиме города сопло.

— Это трансформер, раздался голос справа, из-за соседней машины. Очень уж знакомый и самоуверенный. Я вздрогнул. — Внутри стоят и реактивные, смена с пульта, по необходимости.

Хуан Карлос присвистнул, бросив на говорившую лишь беглый оценивающий взгляд — она интересовала его только как деталь к машине. А зря.

— А развивает сколько?

— Полторы. В воздухе до двух. Оптимальная высота — до трех сотен. Это в стандартном режиме, без наворотов. Три противоударные ступени, парашютная капсула, четыре дополнительных атомных ускорителя.

Сеньора майор, одетая на этот раз по гражданке, в легкие обтягивающие немаркие брюки, серую рубашку и невысокие сапоги без каблука, медленно, с выражением назидательного превосходства, подошла, подняла вверх люк кабины и с пульта изнутри открыла противоположный, сев боком, свесив ноги на землю.

— Четыре? — Хуан Карлос как раз зашел за машину и рассматривал сопла двух из них, навешенных отдельно, сбоку. — Ого! Это же военная технология! Такие только на истребителях стоят! Да и атом…

Сеньора усмехнулась.

— Атом достать можно, если знать где. Технология не засекреченная, просто очень дорогая. На истребителях стоят похожие, но более мощные и более новые — работают по другому принципу. А топливом дозаправляюсь только перед гонкой — по городу возить радиоактивную дрянь… Сам понимаешь!

Когда Хуан Карлос сделал третий круг почета вокруг машины, она полностью залезла внутрь.

— Ну что, Шимановский, ты не передумал? — донесся ее смешок. Самого меня смерил едкий, почти презрительный взгляд. — Если передумал — я поехала!

— Все, ребят, пока! Дружище, позже все объясню! — Я быстро пожал недоумевающим парням руки, хлопнул по плечу опешившего Хуана Карлоса, обошел машину и влез внутрь. Люк встал на место. Послышалось шипение системы герметизации.

— Готов? — спросила она.