Игры ангелов. Рождение чувств

Колесова Марина

Она на секунду отвела взгляд, в душе боролись два чувства: злость, что ей при посторонних говорят о каких-то ее недомоганиях, и благодарность, что в общем-то именно он ей помог с ними справиться и сейчас тоже выражает беспокойство о ее здоровье. Благодарность победила, и губы Эльки тронула лучезарная улыбка:

– Алекс, ты как всегда оказался на высоте, и благодаря твоим стараниям я вновь чувствую себя превосходно.

– Это замечательно. Кстати, я нагло воспользуюсь твоим присутствием и хорошим самочувствием и попрошу тебя дополнительно протестировать отобранную

мною группу будущих рейнджеров. Не откажешь?

– Не вопрос. Сделаю, - направляясь вслед за Адмиралом к трапу, кивнула она.

Во время полета она весело болтала с Алексом, а Адмирал сидел, погруженный в планшет и правил какие-то документы и вел переписку. По прилету он сразу ушел вместе с встречающим их комендантом, а Элька с Алексом прошли к ждущему их электрокару.

Сев рядом с водителем, она с удовольствием наблюдала за проплывающим за окном крутыми холмами, покрытыми густой растительностью. Когда-то она очень любила здесь гулять. Как давно это было.

Когда они подъехали к центру подготовки будущих сотрудников базы на крыльце их уже ждал директор. Элька сразу узнала его. Он ничуть не изменился со времен ее учебы. Все такой же худощавый, и в то же время подтянутый, с аккуратно подстриженными усиками и по прежнему пышной темной шевелюрой и зелеными лучистыми глазами.

– Рад приветствовать Вас, миледи. Меня зовут Джеймс. Мне передали, что сегодня нас почтит визитом не только Алекс, но еще и Вы. Вы бывали у нас раньше?

"Не узнал" - пронеслось в голове у Эльки. Сдержанно улыбнувшись, она кивнула:

– Я не только здесь бывала, я когда-то училась у Вас, Джеймс. Так что как Вас зовут, знаю.

– О, так Вы решили почтить визитом родные пенаты. Рад, очень рад. Сейчас я покажу Вам, как много нововведений у нас за последнее время произошло.

Элька поняла, что даже с подсказкой директор ее не узнал.

Идя знакомыми коридорами в сопровождении Джеймса, Элька не могла отделаться от чувства, что это все происходит не с ней. Не к ней с явным пиететом обращается директор, рассказывая о внедренных последних усовершенствованиях в системе подготовки будущих курсантов базы. Это не она рассматривает жмущиеся по стенам стайки явно оробевших подростков. Она во всем этом действе никак не активное действующее лицо, она как бы лишь зритель, наблюдающий за ее визитом со стороны.

Элька чувствовала, что будто бы плывет сознанием где-то над всем происходящим, лишь изредка отдавая команды своему телу: кивнуть или улыбнуться, словно протагонисту в игре.

Они зашли в большой зал, где когда-то она сама сдавала экзамены, а сейчас сидела группа из пятидесяти соискателей, из которых ей с Алексом предстояло выбрать не больше десяти будущих рейнджеров, а остальных или направить в школу под руководством Оскара или вовсе забраковать как неспособных к работе на базе.

Алекс начал обходить группу, просматривая анкеты и решенные тестовые задания на планшетах, кому-то стал давать дополнительные, а Элька, подойдя к окну,

безучастно стала смотреть на до боли знакомый заоконный пейзаж, пытаясь настроить себя на участие в отборе, и никак не могла.

Происходящее казалось то ли сном, то ли фарсом, в котором у нее нет никакой личной заинтересованности. Она, конечно, протестирует тех, кого в итоге отберет Алекс, но лишь потому что уже пообещала это ему. Самой ей было абсолютно неинтересно, кого он выберет.

Сказал бы ей кто, в ее бытность соискательницей, что она будет так равнодушна к результатам подобного отбора - не поверила бы. А сейчас ей почему-то действительно было все равно.

Вынырнуть из этого состояния ее заставила фраза, сказанная вполголоса одним из соискателей, но четко прозвучавшая в зале, где именно в это мгновение по странному стечению обстоятельств гул голосов, обсуждающих тесты, стих настолько, что к говорившему обернулись почти все, включая директора и Алекса.

В первый момент Элька за счет своего состояния даже не поняла, что этот сидящий с краю юноша сказал, и почему так вытянулись лица и директора, и Алекса. Лишь через мгновение память услужливо еще раз промотала фразу в мозгу, давая возможность ее осмыслить: "На кой ляд сюда приперлась эта адмиральская подстилка, если все равно не делает ни хрена? Себя показать и нынешним положением похвастаться?"

А еще через мгновение она властно вскинула руку, останавливая и Алекса, и директора, направившихся к автору слов:

– Стоять! Это его мнение, и он имеет на него право. И это его мнение никак не должно повлиять на результаты его тестирования.

– Элеонора!
– изменив направление движения, к ней вплотную подошел Алекс, после чего начал едва слышно шипеть прямо в ухо: - Ты хочешь, чтобы вопиющее хамство и полное отсутствие субординации не повлияли на результаты тестирования? Ты в здравом уме, чтобы такое требовать? Плюешь на собственный имидж, подумай об имидже Адмирала! Никому не позволено оскорблять его супругу!

– Алекс, это все ерунда, мне действительно плевать, что думает по моему поводу этот юнец, особенно если у него есть способности, которые могут пойти пользу базе.

– На пользу базе явно не пойдут его хамство и отсутствие субординации! Я даже тест его смотреть не стану. Он будет дисквалифицирован по любому.

– Значит, его тест просмотрю я и без должного основания дисквалифицировать его не дам. И хватит со мной пререкаться. Он не сделал ничего предосудительного, лишь вслух сказал то, что думает, и не более того.

– Думать он может что угодно, а вот вслух высказывать оскорбления не позволено никому! Не смей создавать прецедент оскорбления должностных лиц!

– Алекс, - Элеонора и сама перешла на едва слышный шепот, - не лезь в бутылку. Это просто стечение обстоятельств, что вы все услышали его фразу. Он говорил ее не вам, а соседу. Так что не нагнетай и не утрируй. Если парень нормально написал все тесты, то просто потом, после распределения, назначь ему дисциплинарное взыскание и все... Не надо из-за глупой фразы ломать ему судьбу.